В пустующую ротонду Мейллеонен всегда старалась лишний раз не заходить. Без мага там было слишком скучно и делать там было совершенно нечего. Да и чаще всего когда Солас уходил из замка по каким-то делам с Инквизитором, и сама старалась не оставаться на месте долго, а занять себя чем-нибудь вне каменных стен. Сейчас у неё была более весомая причина не заходить в ротонду: Мархан всякий раз косился с неодобрением, предпочитая вообще сестру туда не пускать под любыми предлогами.  Впрочем, в этот раз вырваться всё же удалось, и Лавеллан забежала захватить книгу, чтобы показать пару иллюстраций любопытной Андрев. Всё равно Соласа не было в Скайхолде, а до его прихода успеется ещё вернуть всё на место. Но знакомая фигура возле стола заставляет улыбнуться и осторожно подойти, коснувшись плеча и вставая рядом.
— Вас долго не было, — «вас» — это его и Серы, светлую голову которой заметила сегодня утром, но не подумала, что оба эльфа вернулись вместе. Слишком разными они были, хотя провидению будто доставляло особенное удовольствие сталкивать между собой лучницу и мага. — Случилось что-то серьёзное?
Беспокойство кажется немного лишним, Солас сам умеет постоять за себя. Видела это достаточное количество раз, чтобы не сомневаться, но всё равно время шло слишком медленно и казалось, что действительно пропускала всё на свете, если сама находилась внутри замка, а не во Внутренних землях, например. Давно уже стоило бы выйти и вывести с собой Андрев, чтобы та потренировалась в создании заклинаний на открытом воздухе, в реальных условиях, а не в искусственно созданной среде, где почти нельзя столкнуться с любыми неожиданностями. Да и просто показать той немного иной мир, который точно не могла увидеть, пока сидела в клане.
Мейллеонен отнимает руку от плеча эльфа и почти сразу же меняется в лице, замечая бурые пятна на робе. Ничего хорошего это не значило, и только поэтому долийка хмурится и серьёзно смотрит на мага, не понимая, как ему не хватило сил вылечить самого себя полностью. Не в лихорадке же он в лесу лежал, чтобы не справиться.
— Ты поэтому так долго не возвращался? — в этот раз касается плеча аккуратно и еле еле, чуть проводя кончиками пальцев по старым пятнам.

Взгляд всё равно возвращается к плечу, и эльфийка немного щурится, разглядывая его, будто надеется рассмотреть что-то сквозь ткань робы. Вообще не верит ни единому слову, что сказал сейчас Солас. Когда всё в полном порядке и не произошло ничего серьёзного, то не морщатся от боли и не хмурятся сильнее, чем обычно. Мейллеонен качает головой, опуская руку вниз. Всё равно не перестанет настаивать на своём. Мархан тоже упрямец, но его можно было уговорить. Что мешает попробовать здесь, если это не просто царапина, а что-то более серьёзное, раз стоило только дотронуться, а уже снова пошла кровь.
— И если я снова коснусь плеча, тебе не будет больно? — хмыкает, но не спешит проверять свои слова. Могла бы ещё понять такой отказ от брата, который каждым шрамом гордился и предпочитал тянуть до последнего, но не лечиться. А магу-то это зачем и почему вообще не исцелил себя сам, если умеет. Лавеллан точно знает, что умеет, всякий раз вспоминая об этом, когда видит свой шрам на плече. — Дай мне посмотреть.
Зря что ли так много времени проводила среди лекарей, наблюдая за ними и помогая им. В последнее время не так часто, как могла бы только из-за Андрев, которой тоже необходимо было внимание, но всё же навыки столь быстро не теряются. Да и лечила она его уже несколько лет назад. Будто бы в том, что поможет ещё раз есть что-то плохое.
— Хуже уже точно не будет, а если ты сляжешь с лихорадкой из-за собственного упрямства, то я лично запру тебя в лазарете, — сейчас абсолютно серьёзна и уверена, что с места не сдвинется, пока эльф не согласится на лечение. Им обоим будет легче: она перестанет беспокоиться, у него перестанет болеть плечо. Нельзя сказать, что настроение Соласа в таком случае будет лучше, но он хотя бы сможет нормально двигать рукой. Это уже что-то, если учесть то, что на столе у мага скоро медленно, но верно начнут скапливаться бумаги и кому-то придётся их разбирать. И лучше, если это будет сам Солас, потому что Лавеллан слишком медленно читает.
— Сядь на диван. Я сейчас приду, — долийка кидает последний серьёзный взгляд на мага, решая оставить его ненадолго, чтобы сходить за тёплой водой и бинтами. Всё как-то напоминало тот день, когда её саму притащили в ротонду с раной в плече. Только тогда было гораздо, гораздо хуже и эльфийка надеется, что её глупую ошибку Солас запомнил и не повторил.

Она возвращается обратно достаточно быстро, хотя почему-то была уверена, что может не застать Соласа в ротонде. С него бы сталось сбежать и не появляться в Скайхолде так долго, как это только возможно. Уже по одному лицу мага было видно, что лечиться тот категорически не хотел и будто делал одолжение долийке. Хотя это ещё не понятно, кому именно это одолжение будет полезнее.
Мейллеонен качает головой, глядя на эльфа. Вот уж кривиться ему точно не стоило. Можно же в любой момент развернуться и уйти, отказавшись от своего желания помочь, но Солас, кажется, только этого и добивается. Словно da'len, которого принудили пойти к целителю, ведёт себя и старательно пытается вывести из душевного равновесия всех, кого только видит рядом. Хорошо, что они здесь сейчас одни, иначе, Лавеллан уверена, под раздачу попали бы все.
— Не смотри на меня так, — она подходит ближе, держа в руках миску с тёплой водой и пару бинтов. Уж если там всё так хорошо, как описывает Солас, то кроме заклинания ничего не понадобится. Разве что вытереть кровь и немного обработать края раны. Лавеллан полагала, что маг вообще не озаботился тем, чтобы хоть немного себя подлечить и считала это полнейшей глупостью. Уж если есть возможность и способности, то почему бы не воспользоваться ими и не помочь самому себе.
— Расскажешь, что за лучник оказался столь талантлив, что ты не смог отразить его удар?  — интересуется она, присаживаясь рядом и жестом прося снова убрать мешающую ткань с раны. Действительно любопытно, что такого произошло в их путешествии неожиданного, что маг был ранен. Казалось, что любая вылазка с Инквизитором была более безопасной, чем без него. Или всё же неправильно думала, если рядом с шемом было гораздо больше шансов столкнуться с демонами или агрессивными духами.
Впрочем, походы с Инквизитором — это точно не её забота. И без этого хватало других занятий и других агентов, с которыми можно было вместе выбраться из Скайхолда на все четыре стороны. Да и не агентов тоже. Пожалуй, всё же выберется на природу вместе с Андрев и покажет той во Внутренних землях заветный тайник, который, кажется, год уже оставался нетронутым. С того самого дня, как разобрались со стаей волков. И воспоминание о том походе только ещё больше разжигает любопытство Мейллеонен. Почему не смог защититься?

Лавеллан снова осторожно касается плеча, недовольная тем фактом, что эльф вёл себя столь неаккуратно. Скинуть робу можно было и медленее, чтобы не задевать рану в очередной раз, но Соласу, кажется, на это всё равно. Но он хотя бы остался и будто смирился с тем, что так просто его не отпустят. Долийка промакивает один из бинтов, а затем уверенными, но медленными движениями стирает кровь, позволяя себе лучше разглядеть причиняющую неудобства рану. Почти ровные края, небольшой размер — всё же верно поняла в первый раз, что это была стрела, а не что-то другое. Даже интересно складывается то, что они оба были почти одинаково ранены. Разве что исцелять Соласа будет гораздо проще.
Эльфийка улыбается своим мыслям, стараясь завершить лечение как можно скорее, чтобы маг перестал быть столь недовольным, но его последние слова заставляют её замереть на мгновение. Кажется, именно это чувство называется ревностью. Щёки Мейллеонен покрываются румянцем, и она отстраняется на минуту, чтобы взглянуть в лицо эльфу. Он поэтому постоянно такой мрачный или есть какие-то другие причины? «Кто-то давным давно». Она мысленно напоминает себе об этом, но всё равно понимает, что от непривычного и неприятного чувства так легко не избавиться.
— Что с ними случилось? — и если во взгляде всё ещё видно любопытство, то в голосе будто проскользнули нотки обиды. Не имеет права на него обижаться, если сама никогда не спрашивала и не интересовалась его жизнью вне изучения Тени. Но поддержать разговор как-то надо, тем более начала подозревать, что, возможно, ему стоит выговориться. Скорее всего, для такой беседы её кандидатура не может быть идеальной, но рядом не было больше никого, а в деле, из-за которого был ранен, замешана ещё и магия. Древняя магия, с которой у него получилось разобраться. Это тоже было интересно, хотелось спросить больше, но не решает рискнуть. Только возвращает взгляд обратно к ране, начиная медленно читать заклинание. Хотелось верить, что если сконцентрируется на целительстве, то зародившаяся ревность забудется и пропадёт сама.

«Она». Пальцы заметно дрогнули, но Мейллеонен упорно продолжает исцелять Соласа, мало обращая внимания на собственную столь заметную реакцию. Он — взрослый эльф. Сколь ни было бы странно это признавать, но он старше её на достаточный срок, чтобы не ревновать к той, что сейчас была всего лишь призраком прошлого, его воспоминанием и была мертва. Лавеллан напоминает себе о том, что и сама не была честна с Соласом, когда не рассказала ему о Нивене. Стоило сказать ещё до того, как отправились к клану, чтобы не было никаких недоразумений, но как-то не пришлось к слову, а теперь уже совсем поздно. Он мёртв, а ворошить прошлое... По одному только лицу мага было видно, что это не самое лучшее занятие. И было бы неплохо отложить его на другое время, но любопытство в ней сильнее.
Долийка завершает заклинание и усаживается глубже на диван, оставляя ладонь в успокаивающем жесте на плече эльфа. Не уверена, что может помочь ещё как-то: иметь дело с ранами телесными всегда проще. Но она ведь не только целитель, но ещё и амелан. Должна уметь слушать и помогать, видеть, когда помощь необходима, а когда эльф сам разберётся и чужое вмешательство всё только испортит. Никогда этого не умела, потому боялась становиться Хранительницей, чтобы не разочаровать клан.
— Какой она была? — пальцы чуть сжимают его плечо. Хотелось спросить что-то другое, что-то менее болезненное. Он имеет полное право не рассказывать и Мейллеонен прекрасно поймёт отказ. Вряд ли бы сама смогла поделиться подобным с любым знакомым. Но долийка слишком любопытна, а Солас сам начал вспоминать, начав не с самого приятного, что только можно было услышать и что можно было сказать. Наверное, она даже сможет перестать ревновать, если узнает немного больше о погибшей в неравной схватке. Неожиданная догадка заставляет Мейллеонен немного помрачнеть и почувствовать свою вину перед Соласом. Не хотелось, чтобы случайная мысль оправдалась, но рискует спросить. — Из-за неё ты тогда сказал, что понимаешь?
Уже не один раз успела себя обозвать глупой, что злилась на Соласа в тот момент, а теперь, если мысль окажется верной, всё становилось ещё хуже. Он действительно мог понять, а она не верила в это.

Отредактировано Мейллеонен Лавеллан (2015-09-10 22:25:32)

Лавеллан одёргивает себя, убирая руку от эльфа. Ещё не дай Митал переборщит немного в эмоциональном порыве и снова придётся залечивать плечо, которое уже сама по случайности повредит. А это будет совсем нехорошо. И неправильно по отношению с Соласу.
— Наверное, вы неплохо смотрелись вместе, — фыркает Мейллеонен с еле заметной злостью в голосе. Действительно неплохое сочетание качеств: молчаливая и говорящая только по делу против болтливого Соласа. Даже странно, что став старше, они разбежались. Пусть даже и сама знает, что юношеская влюблённость вспыхивает столь же быстро, сколь и проходит.
— А её родные? Как они реагировали на тебя и на её смерть? — спрашивает она, желая узнать не помогли ли этим двоим разбежаться те, кто считает, что знает, что именно будет лучше. Как, например, сейчас это старательно делал в её случае Мархан. После проигрыша Эдлин он немного сбавил обороты, к удивлению Мейллеонен выполняя условия боя, но это совсем не мешало ему тяжело смотреть, игнорировать присутствие мага или же, наоборот, реагировать на него насколько острее, чем следовало. Ловит себя на том, что начинает сравнивать и немного хмурится из-за этого. Этого нельзя было делать совершенно. Но Мейллеонен не нравится эта грустная улыбка, появившаяся на лице, едва он начал вспоминать. Впрочем, ещё сильне помрачневший эльф не нравится ей больше, а потому не решается спросить, о чём именно он тогда говорил. Полагает, что вообще никогда об этом не спросит и не заговорит, если маг сам этого не захочет.