Джустиниан проходил беспокойно. С момента получения одного неприятного известия, Селестин все никак не мог найти себе место. Он старался мало бывать дома, пропадать в трактирах, играть с местными аристократами, заливаться вином и возвращаться на постоялый двор только тогда, когда ноги уже не держали, а голова упорно клонилась к земле. Его ждали, о нем беспокоились, о нем заботились, на утро молодому человеку, как правило, становилось жутко стыдно, но к полудню чувство это улетучивалось и орлесианец снова отправлялся прожигать свою жизнь и убивать время. Сейчас ему было не жаль ни того, ни другого.
Так прошла неделя, другая, третья. Разбойник, опасаясь, что может сделать или сказать что-нибудь лишнее переселил своего ученика к родственникам, а комнату продолжил превращать в склад пустых бутылок и хранилище всякого хлама. Порядок и чистоту Селестин никогда не любил, вернее, он не придавал этому значения, потому имел дурную привычку разбрасывать вещи и как-то существовать в этом бардаке. Элрик, конечно, уже успел прибраться и расставить по полкам многочисленные баночки, и приспособления, уложить в ящики одежду, выбросить мусор и даже застелить кровати. Однако результат его стараний продержался ровно до того, как орлесианцу что-то понадобилось. В попытке отыскать нужную брошку, молодой человек перетряс все, что только мог перетрясти и перевернул все, что только мог перевернуть. Стоит ли говорить, что в прежнее состояние помещение уже не вернулось?..
Махнув на все рукой, молодой человек опустился лишь до того, чтобы задернуть плотные шторы и запереть входную дверь на несколько замков. Не то, чтобы Селестин опасался оказаться обворованным, но предпочел бы обойтись без неприятных сюрпризов. Заключив, что достаточно обезопасил свое убежище, разбойник поспешил в «Висельник», где его уже поджидала веселая компания, желающая попрощаться со своими сбережениями.
- Вернусь к ночи, - орлесианец потрепал кошку, попавшуюся ему на лестнице, ведущей вниз и, приветливо махнув рукой трактирщику, вышел прочь, предпочитая ни о чем более не задумываться.
Впрочем, не задумываться он имел полное право. На этом постоялом дворе орлесианец поселился несколько лет назад и с тех пор успел подружиться с его владельцем. Как постоялец, Селестин был неплох. Он исправно платил, не устраивал дебошей, да и вообще довольно редко попадался на глаза. Более того, мужчина запретил пускать к себе уборщицу, потому все, что требовалось от трактирщика – это запоминать, интересовался ли кто-нибудь комнатой или постояльцем лично. Хозяина эта малость ничуть не утруждала, тем более, что спрашивали-то не то, чтобы часто. Потому на приветствие трактирщик ответил дружелюбной улыбкой и кивком головы. «Послежу, послежу», - означал этот жест. Вот только последить-то ему как раз не удалось. Вечером трактир наполнился небывалым количеством посетителей, кажется, кто-то из аристократов решил покутить на постоялом дворе, утомленный богатыми залами и пышными приемами. Подавальщицы сновали между столами туда-сюда, буквально сбивались с ног, потому хозяин поспешил помочь им, а заодно, и выслужиться перед толстым кошельком. В общем, о безмолвной просьбе Селестина, мужчина вспомнил только поздно вечером, когда вышел на улицу подышать свежим воздухом, да невольно бросил взгляд на раскидистую старую вишню, растущую как раз под окном той самой комнаты. «Кажется, тихо все. Не видать никого», - подумал владелец, потирая пузо и прикрывая рот ладонью, - «Кому бы ты, крысенок, больно нужен». Зевнув, трактирщик удалился, по забывчивости своей оставив незапертой дверь, ведущую на задний двор.

Селестин, как и обещал кошке, на постоялый двор вернулся к ночи. Игра в «Висельнике» прошла на удивление тяжело и оживленно, потому молодой человек пребывал в несколько приподнятом расположении духа. Монеты, позвякивающие в толстом кошеле и пара бутылок дорогущего вина, ожидающая в комнате, настроение только улучшали. Орлесианец улыбался, напевал какую-то песню, подслушанную в трактире и, наверняка, со стороны выглядел если не безумным, то нетрезвым точно. Впрочем, последнее действительно имело место быть. На ногах он, конечно, стоял твердо, но вот сознание слегка затуманилось, выпуская на волю скрытые желания и порывы.
Селестин как раз обдумывал одну из своих идей, когда приметил, что на постоялом дворе, где он остановился, сегодня необычайно шумно. «Что за повод? Кто гуляет?» - задался вопросами разбойник и тут же, без промедления, поспешил внутрь, правда не за тем, чтобы, наконец, вернуться домой, но затем, чтобы собрать последние слухи и выяснить, что к чему. Это молодому человеку удалось без проблем. Его обаяние, красноречие и легкость сделали свое дело. Довольно скоро, пожалуй, даже против своей воли, орлесианец оказался в центре внимания, а изрядно набравшиеся посетители только и делали, что требовали от него новой шутки, рассказа или какого-нибудь фокуса. Как и следовало ожидать, Селестин искрометно шутил и развлекал собой публику, постепенно выведывая то, что казалось ему ценной информацией. Через несколько часов, когда общество марчан ему порядком наскучило, молодой человек сослался на усталость и головную боль и, придав лицу выражение самое страдальческое, отправился к себе. У двери его уже поджидала кошка. Завидев хозяина, она поднялась, грациозно потянулась и потерлась об ноги «своего друга». Орлесианец тепло улыбнулся ей, подхватил на руки и, отперев замки, прошел внутрь. Разместился он на постели, ничуть не заботясь о том, что верхнюю одежду следовало бы снять. Разбойник, вероятно, так бы и уснул – Руета оказывала на него странное усыпляющее действие, однако, внимание его неожиданно привлек какой-то странный звук. Внизу было очень шумно, потому Селестин не мог разобрать, чем именно этот звук был, зато без труда определил, что доносится он с улицы, со стороны окна.
«Ночная птица или незваные гости?» - спросил сам у себя молодой человек, снял с себя животное, которое тут же выразило недовольство, и поднялся. Осторожно орлесианец подошел к подоконнику и прислушался. Звук повторился. А после еще раз и еще. «Ну надо же…» - порадовавшись возможному приключению, молодой человек подхватил перевязь с клинками и выскользнул на улицу, на сей раз, воспользовавшись лестницей для слуг, которая позволяла миновать веселящуюся кампанию. Стараясь не производить лишнего шума и никак не привлекать к себе внимание, разбойник скользнул в тень и устремил взор на свое окно, вернее, на дерево, что росло как раз рядом с ним. На вишне кто-то… сидел, или лежал, или висел. Что именно делает незнакомец на дереве, Селестин так и не определил, зато молодой человек прекрасно видел, как этот кто-то пытается дотянуться до карниза и проникнуть ну вот аккурат в его комнату. «Занятно», - оценил орлесианец и осторожно, чтобы не спугнуть, подобрался ближе. Сразу рассмотреть фигуру он не сумел из-за темноты, потому решил просто понаблюдать за незадачливым воришкой. В конце концов, это было невероятно забавное зрелище – несчастный, кажется, застрял, не имея возможности ни добраться до желанной цели, ни спуститься обратно на землю. Спустя некоторое время, разбойник смилостивился, вышел из тени и остановился в нескольких шагах от злополучной вишни.
- Вам помочь? – коротко хмыкнув, поинтересовался он у незнакомца, который, к слову, оказался незнакомкой, - Только скажите в чем. Если нужно, я даже могу подсказать вам, как забраться на подоконник. Все же, мне очень любопытно, что вы станете делать дальше, когда осознаете, что стоять на карнизе весьма затруднительно, из-за его хрупкости, а интересующее вас окно надежно заперто изнутри.
Селестин улыбался. Определенно, вечер начинал ему нравиться все больше и больше.

А вот и послышалось первое предложение. Селестин, конечно же, прекрасно слышал, каким тоном фраза была сказана, но вовсе не собирался реагировать на чужие слова также негативно. В конце концов, он-то на дереве не сидел и в чужое жилище пробраться не пытался.
- Мм… - протянул молодой человек, поправляя перевязь и задирая голову, чтобы иметь возможность рассмотреть незнакомку, - Так вы все-таки желаете спуститься? Мне было показалось, что вы сроднились с вишней и расставаться с нею не желаете вовсе. Кстати, как вам ягоды? Давно хотел их попробовать, но всякий раз находилось что-то поинтереснее.
На этом орлесианец прервался. Он еще много что хотел сказать. Слова и остроты крутились в голове и так и норовили сорваться с языка, однако, разбойник решил повременить с паясничеством, тем более, что незадачливая воровка казалась ему совершенно не готовой к беседам подобного рода. Действительно. Иначе с чего бы ей задавать такие странные вопросы и выдвигать почти безумные предположения. «Интересно, кем вы меня сочли? Блюстителем порядка? Занудой-богачом, который трясется над каждым медяком?» Отчего-то подобное мнение Селестина даже задело. Он никогда не относил себя ни к первым, ни ко вторым. На мгновение ему показалось, что девушка должна понять, что он и она – одного поля ягоды, но увы… Она видела в нем кого-то другого, и от этого даже становилось немного грустно. Молодой человек вздохнул, откинул со лба выбившуюся из прически прядь и вернул лицу прежнее совершенно беззаботное выражение.
- Какой неожиданный вопрос, - проговорил орлесианец, - я был бы вовсе им не удивлен, случись нам встретиться на пиру или еще где-либо, однако, теперь он кажется мне весьма неожиданным. Я предложил вам помощь, не желая, чтобы вы и дальше оставались прекрасной пленницей зеленой клетки. Как видите, я не спешу звать стражу и не пытаюсь вас в чем-то обвинять, - Селестин выдержал паузу, - К тому же, согласитесь, я был бы очень смешен, начни я рассказывать киркволльским блюстителям закона о том, что под моими окнами на вишне сидит девушка. Как минимум, они сочли бы меня нетрезвым. И, к слову, были бы правы, потому как я действительно немного пьян, и даже подумываю, не мерещитесь ли вы мне. Быть может, я сейчас лежу в постели и вижу сон?
Молодой человек широко улыбнулся и даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что незнакомка ему действительно не мерещится.
- Нет, если права примета, я не сплю. И это изумительно. Мне было бы жаль узнать, что вы мне лишь приснились, орлесианец размял шею и продолжил, - Раз речь зашла о том, что я хочу, то я бы предпочел увидеть вас на земле, угостить чем-нибудь приятным и, заодно, поговорить о том, что вы здесь делаете и кто вам указал на окна, что вас так привлекли. Я мог бы говорить и так, шантажировать вас или пуститься на какую-нибудь другую подлость, но мне совершенно не хочется быть с вами грубым.
Разбойник ухмыльнулся. В какой-то момент он подумал, что ситуация может быть не такой простой, как ему кажется. Например, девушку могли нанять, как приманку, и цель ее – лишь усыпить бдительность хозяина комнаты, тогда как кто-то другой проникнет в его убежище и отыщет то, что ему требовалось. Однако разбойник не придал значения этим мыслям. Его интересовало другое – причины. С одной стороны, ситуация выглядела практически невинной и забавной, но с другой – Селестину казалось несколько странным, что из всех возможных вариантов блондинка выбрала именно его комнату, которая, по сути, ничем не привлекала внимания.
Дожидаться ответа незнакомки орлесианец не стал. В очередной раз улыбнувшись, разбойник сделал несколько шагов вперед и оказался как раз под девушкой.
- Просто прыгайте, я вас поймаю. Клянусь милостью Андрасте, это единственный способ отсюда слезть, не повредив вещи и не ободрав руки, - на этом молодой человек замолчал и приготовился ловить девушку. Ситуация вновь начала казаться ему веселой. В конце концов, он еще ни разу никого не снимал с деревьев. Даже Руета, и та, всегда спускалась самостоятельно.

Селестин ухмыльнулся. Он, конечно, осознавал, что у девушки нет ни единого повода верить его словам и доверять ему свою жизнь, однако, отчего-то почувствовал себя немного оскорбленным. «Да кем же вы меня считаете?! Видимо, жизнь сильно вас побила, раз в невинном предложении вы видите подвох», - оценил орлесианец и тут же отозвался.
- Мне нет нужды так грубо обращаться с вами. Но раз уж слова кажутся вам всего лишь пустым звуком, я докажу вам делом их правдивость, - с этими словами молодой человек подставил руки и, как и обещал, поймал спрыгнувшую девушку. Всего мгновение он держал ее в объятиях, рассматривал привлекательное молодое лицо, а после аккуратно поставил свою новую знакомую на ноги и подставил ей локоть.
- Как видите, мы оба целы, - улыбнулся Селестин своей неожиданной собеседнице, - И это означает, что я, как минимум, не разбрасываюсь словами. Теперь же я намерен исполнить то обещание, что я дал себе, а вам озвучил, как пожелание, - договорив, разбойник потянул девушку за собой, в сторону трактира.
Дверь, ведущая на лестницу для слуг, находилась довольно близко, потому молодым людям удалось добраться до нее незамеченными. Прежде, чем уйти, орлесианец все же сорвал с дерева несколько ягод и теперь ел их, не забывая выплевывать косточки.
- Вы были правы, вишня отвратительная, - невзначай обронил Селестин, пропуская блондинку вперед и прикрывая за собой дверь, - Нам наверх. Я вознагражу ваши усилия и покажу вам то, что вы так жаждали увидеть своими глазами. Правда, я не представляю, что такого вы желаете обнаружить в моей комнате, - молодой человек прервался на миг, вытащил из поясной сумки светоч-камень и, осветив путь, принялся подниматься. Сам он мог бы обойтись и без этого хитрого приспособления, но предполагал, что девушка, идущая здесь впервые, вполне может не справиться, - Лестница очень крутая и перил вдоль стены нет, - заметил орлесианец на случай, если незнакомка вдруг вздумает их искать.
Впрочем, подъем дался собеседникам легко: никто из них не оступился, никто не упал, более того, никто даже не издал лишнего звука, хотя половицы имели обыкновение поскрипывать, если на них наступал обладатель тяжелой походки.
- Вот мы и пришли, - заговорил Селестин, оказавшись около своей двери, - Добро пожаловать, - разбойник улыбнулся, толкнул дверь и пропустил свою гостью, - Не обращайте внимание на беспорядок, - бросил он, запирая щеколду и возвращая камень на место, - Можете разместиться на кровати. На любой из них.
Сам молодой человек прошел к дальней стене и зажег светильник, озаривший помещение и его внутреннее убранство мягким светом. Сразу после орлесианец вытащил из дальнего угла стул, небрежно сошвырнул с него вещи, прямо на пол, и наступив на сиденье, потянулся к самой верхней полке, где притаились красивые резные металлические кубки.
- Я обещал вам вино, - протянул разбойник, размещая посуду на столе и направляясь к небольшому закрытому сундуку возле кровати.
Передвижения Селестина и присутствие посторонней несколько потревожили спящую Руету. Кошка поднялась, грациозно потянулась, спрыгнула с комода, на котором до этого дремала, подошла к девушке, коротко мяукнула и принялась тереться об ее ноги.
- Хороший знак, - тут же отозвался молодой человек, приметив поведение своей любимицы, - она редко подходит к людям. Вероятно, вы ей приглянулись. Значит, понравитесь и мне.
Конечно, это была всего лишь шутка. На мнение белой пушистой красавицы орлесианец внимания не обращал, но счел уместным акцентировать внимание на кошке, в конце концов, она создавала в комнате уютную располагающую атмосферу. Остальное должно было сделать вино.
- Эта бутылка привезена из Антивы, - хозяин комнаты сменил тему, - Если верить тому, кто мне его продал, ему около шестидесяти лет. Впрочем, даже если меня и ввели в заблуждение, вкуса напитка это не меняет.
Селестин разлил вино по кубкам, подтолкнул один из них девушке и опустился на противоположный конец кровати.
- За волшебную встречу и чудеса сегодняшнего вечера, - предложил разбойник тост, а затем сделал большой глоток.
Орлесианец мог назвать себя ценителем вин, однако, в этот раз предпочел отринуть вкусовые качества напитка, хотя бы потому, что был для этого уже слишком нетрезв.

Селестин улыбнулся своей привычной кривой улыбкой и сделал еще один внушительный глоток.
- Пусть будет так, - проговорил молодой человек, - и вечер, и встреча, и удача вполне заслужили, чтобы мы поговорили о них. В конце концов, чудеса, подобные сегодняшнему случаются невообразимо редко. Обычно все бывает куда прозаичнее и скучнее, - орлесианец опустошил кубок и принялся крутить его в пальцах, скорее машинально, нежели осмысленно. Все внимание разбойника сейчас было сосредоточено на прекрасной собеседнице, которая, к счастью, не утратила присутствие духа и выглядела вполне расслабленной.
- Этот напиток стоит куда больше, чем я за него отдал, - Селестин приложил палец к губам, припоминая давнюю историю, связанную с бутылкой, - Если мне не изменяет моя память, а она может, потому как я пьян, то это одно из коллекционных вин. Оно сделано из винограда определенного сорта по особенному рецепту. Кажется, в год его создания таких бутылок насчитывалось не больше двух десятков.
Молодой человек улыбнулся. Он не пытался произвести на собеседницу впечатление или продемонстрировать ей свои знания, он лишь продолжал начатую тему.
- Впрочем, как я уже сказал, мне эта бутылка обошлась дешево. Если быть точным, я ее практически выиграл. В некоторых азартных играх, особенно на круге так двенадцатом, ставки становятся весьма и весьма интересны. Желающие отыграться, как правило, начинают ставить все, что только приходит в голову, например, один мой знакомый пару вечеров назад проиграл фамильную ценность… Но! – орлесианец прищёлкнул пальцами, я слишком увлекся разговором и отстранился от темы, а между тем, вы давно уже ожидаете мой ответ…
Разбойник ухмыльнулся. Вообще-то, вопрос ему не понравился, хотя бы потому, что молодой человек не любил говорить о себе, зато, с другой стороны, этот самый вопрос давал ему ответ на вопрос собственный. «Как давно я здесь?.. Кажется, тот, кто послал вас сюда не удосужился вам что-либо рассказать. Или же, вы просто пытаетесь что-то выведать. Что, если вы охотитесь за информацией? Ох… Мне не стоило приводить вас сюда. Но если бы я вас сюда не привел, сейчас сходил бы с ума от тоски и гадал, на что потратить несколько часов. Если все это игра – мне интересно, кто игроки и каковы ставки». Селестин потер шею, облизнул губы и потянулся к бутылке.
- В этой таверне… М… Дайте подумать… - орлесианец уставился в потолок и слабо прикусил губу, - Да. Все верно. Здесь я живу чуть больше двух лет. И, несмотря на то, что мне случается ночевать и жить в разных местах, именно это я называю своим домом.
Неожиданно для самого себя молодой человек решил ответить правду. Сейчас ему было очень интересна реакция девушки на откровенность и заявление. «Люди не живут в трактирах. Те, кто оседает в городе, предпочитают жить в домах. В подобных комнатах останавливаются приезжие, торговцы, гости города. Но они не задерживаются на несколько лет. Я загадал вам загадку, запутал вас. Вам же остается понять, кто я. Вы можете вовсе не обратить внимание на мои слова, но и ваше молчание даст мне ответ на те вопросы, которые интересуют меня», - разбойник плеснул себе еще вина и, улыбнувшись своей гостье заговорил снова.
- Откройте мне одну тайну. Что привело вас на вишню? Не верю, что не нашлось лучшего способа проникнуть сюда, а это наводит меня на еще одну мысль. Может быть, вы вовсе и не хотели пробираться в комнату и вас интересовало лишь наблюдение, - Селестин склонил голову к плечу и приготовился внимательно слушать. Он знал, что подобные вопросы не задают вот так, прямо, но, глядя на блондинку, понимал, что она не из тех, у кого информацию придется выведывать. В конце концов, орлесианец уже даже начал сомневаться в существовании нанимателя. Впрочем, то был не столько голос разума, сколько порождение опьяненного сознания.

Как ни хотел Селестин поговорить о нанимателе девушки, разговор вернулся к нему самому и его проживанию в таверне. Вообще-то, молодой человек мог бы просто принять замечание собеседницы к сведению, промолчать и сменить тему; именно так он бы и поступил, однако, для молчания орлесианец был уже слишком пьян, а слово «дом» навевало на него определенные болезненные воспоминания.
- Люди, к сожалению, зачастую называют домом то, что им не является. Пожалуй, я отнес бы себя именно к таким, если бы был уверен, что под словом «дом» мы действительно понимаем одно и тоже, - разбойник вновь приложился к кубку и осушил его наполовину, - мой давний друг любит повторять одну фразу: «Дом человека там, где его сердце». Я склонен согласиться с этим утверждением, потому что не привык ценить комфорт, крышу над головой, мягкую постель и прочие мелочи, дающие лишь кратковременное плотское наслаждение, однако, если так, то дом мой где-то, и мне еще предстоит его отыскать, - Селестин коротко хмыкнул и изогнул губы в кривой улыбке, - Что до таверны, я просто обозначил, что живу в ней и именно здесь провожу большую часть свободного времени.
На этом молодой человек счел затронутую тему исчерпанной и принялся, насколько мог, внимательно слушать блондинку. Девушка же тянула время и делала вид, что раздумывает над ответом. Этим своим жестом незнакомка орлесианца заворожила и восхитила, отчего он улыбнулся шире, а во взгляде его появились искорки лукавства и веселья. Впрочем, пауза длилась недолго. За ней последовал тот самый ответ, которого разбойник так жаждал. «Какое потрясающее совпадение!» - заключил он, когда блондинка замолчала, - «Судьба порой устраивает особенные встречи тогда, когда ты их совсем не ждешь. Но в этом ее прелесть. Будь наша жизнь предсказуемой, она свела бы с ума своим однообразием».
- Потрясающе, - без лишнего воодушевления проговорил Селестин, осознав, что просто обязан что-то сказать и разбавить повисшую было тишину, - Я счастлив знать, что дело обстоит именно так. Признаться, мне очень не хотелось разочаровываться в вас и в сегодняшнем вечере, - молодой человек не видел ни одной причины не верить блондинке, тем более, ее история удивительным образом увязывалась с тем, что он сам уже успел вообразить и почувствовать, - И раз уж вы не разочаровали меня, с удовольствием отвечу вам тем же. Во всяком случае, развлечения, удовольствия и щедрое вознаграждение я могу вам обещать.
Разбойник поставил кубок на пол, поднялся на ноги, покачнулся, присовокупив неуверенное телодвижение коротким легким смешком, и побрел к одной из полок, которая привлекла внимание его собеседницы.
- Вы можете долить себя вина, если желаете, - обронил орлесианец между делом, - кажется, я оставил бутылку на прикроватной тумбе.
Приняла девушка его предложение или нет он уже видеть не мог, потому как тянулся к небольшому ларчику, притаившемуся за расписной вазой из темного стекла.
- Думаю, я начну с последнего, - добавил Селестин после некоторой паузы, потребовавшейся на то, чтобы извлечь из шкатулки нужную драгоценность, поставить ларчик на место и вернуться к новой знакомой, - в конце концов, я не имею никакого права оставить столь очаровательную гостью без подарка, хотя бы в благодарность за приятно проведенное время.
С этими словами молодой человек разжал ладонь и протянул блондинке изящную заколку из золота, инкрустированную несколькими рубинами. Без труда и даже нетрезвым взглядом можно было определить, что вещица стоит очень и очень дорого.
- Она подойдет под цвет ваших волос и станет прекрасным дополнением к вашему образу, - добавил разбойник, - на худой конец, ее можно просто продать, хотя идти с ней к торговцам на базаре я бы не советовал, - орлесианец тепло улыбнулся и было замолчал, однако неожиданно его осенило: девушка может счесть украшение краденым и тогда откажется брать его. Селестин поспешил исправиться, - О! Не беспокойтесь. Она не ворованная. Как это не удивительно, ее я, можно сказать, заработал. Я бы с удовольствием рассказал вам, как, но увы, не имею права разглашать чужие тайны.
«Но почему бы нам не обзавестись парочкой собственных?» - Подумал разбойник и на этом прервался, позволяя собеседнице как-то отреагировать на подарок и высказать свои предпочтения и пожелания на счет вечера, если таковые сыщутся.
Руета, оставшаяся без внимания, смерила людей презрительным взглядом и, пройдясь прямо по ногам своего хозяина, направилась к свободной постели, на которую тут же и заскочила. Мгновение спустя кошка уже вовсю вылизывалась и делала вид, что равнодушна к присутствующим, а, может, именно безразличие она сейчас и ощущала.

Долго молчать незнакомка Селестину не дала. Довольно быстро девушка огорошила молодого человека вопросом, который, к слову, к заколке и развлечениям совершенно никакого отношения не имел. Сначала орлесианец даже подивился догадливости блондинки, вскинул бровь, будто вопрошая: «С чего вы взяли, что я живу не один?» Однако вскоре, проследив за ее взглядом, брошенным на пустую кровать, сообразил и тепло улыбнулся.
- Аа, это… - ответил разбойник скорее самому себе, нежели собеседнице, - Да, с некоторых со мной живет один молодой человек.
Как-то распространяться по поводу Элрика Селестин не стал. Во-первых, его не спрашивали, а во-вторых, разговоры о себе или о друзьях, всякий раз пробуждали в орлесианце напряженность и настороженность, портить же вечер излишней подозрительностью разбойник не имел ни малейшего желания.
- Впрочем, я рад, что сейчас его здесь нет, - добавил молодой человек, желая обозначить свою позицию и положить конец заведенной теме, - иначе бы нам не удалось провести этот вечер так, как мы его проводим.
Зная за собой дурную привычку много болтать, разбойник прикусил язык, откинулся на руки и уступил своей гостье право вещать. Как оказалось, совершенно не напрасно. Своими рассуждениями о воровстве незнакомка Селестина поразила; еще никогда в жизни ему не доводилось слышать столь откровенных признаний, особенно от тех, кого знал меньше часа, пожалуй, за исключением тех, кто пытался его ограбить. «Постой-ка!» - оборвал орлесианец сам себя, - «А чем эта девушка отличается от уличных грабителей? Тем, что ей не удалось то, с чем они справляются без труда? Мотивом? О нет! Воры есть воры». Разбойник улыбнулся – он не испытывал презрения к представителям подобной «профессии». Как правило, он им даже симпатизировал, хотя бы потому, что и сам становился одним из них, когда брался за задания, связанные с добычей чьей-нибудь личной переписки, возвращением фамильных ценностей или еще чем-нибудь в этом роде. Однако делиться своими мыслями с блондинкой Селестин не стал – не за чем ей было знать, кто он такой – потому ответил молодой человек легкой усмешкой, покачиванием головы и ничего не значащей фразой.
- Вы поразили меня своей смелостью, - разбойник решил перевести разговор в немного иное русло, - Краденые вещи имеют обыкновение попадаться на глаза тем, у кого их украли, и вот тогда возникают просто потрясающие ситуации, требующие находчивости, сообразительности и удачи. Впрочем, если не рисковать, жизнь станет пресной и серой, и раз уж сегодняшний вечер некоторое время назад был именно таким, я просто обязан исправить досадное упущение.
Орлесианец приложил палец к губам, поводил глазами из стороны в сторону, будто пытался найти ответ в многочисленных статуэтках, шкатулках и вазах, и вдруг громко щелкнул пальцами.
- Ха! – Селестин буквально просиял, - Кажется, я знаю, что может развлечь и тебя и меня, - следом за блондинкой, молодой человек перешел на «ты», - Слушай. Через день в одном из особняков Верхнего Города состоится прием. На него приглашены представители всех знатных фамилий, вместе с родственниками и друзьями. Для мелких шалостей это будет настоящее раздолье… - Разбойник на мгновение прервался, потер кончик носа и продолжил, - Я буду на этом празднике в любом случае, и с удовольствием проведу внутрь тебя. Может быть, мы даже пригодимся друг другу.
Поделившись собственными соображениями, орлесианец вновь затих, принявшись прикидывать, как будет удобнее провести в чужой особняк блондинку. В том, что девушка согласится участвовать в подобной афере молодой человек даже и не сомневался.

Мыслей у Селестина было хоть отбавляй. Он мог представить блондинку своей родственницей, мог назвать ее близкой подругой, помощницей, невестой – кем угодно. Впрочем, с невестой молодой человек немного перегнул. Играть на приеме эту роль предстояло именно ему. Орлесианец вообще тактично умолчал о том, что торжественный прием дается в честь помолвки киркволльского аристократа и дворянки из Орлея. В эту довольно глупую историю разбойник вляпался некоторое время назад, однако, в ту пору она не казалась ему такой уж никчемной и даже чем-то привлекала, но известия, пришедшие из дома все изменили. Играть и развлекаться и дальше Селестину перехотелось, вот только не учел он того, что марчанин окажется человеком настойчивым и не согласится отменить помолвку. С тех пор орлесианец искал повод и возможность от него отвязаться. К слову, он уже почти решил, что Катарина просто исчезнет, также внезапно, как и появилась, однако, появление на вишне миловидной блондинки изменило планы молодого человека. Разбойник решил сыграть на том, что судьба ему так щедро преподнесла, тем более, девушка сама заговорила о соблазнении. «Ты не представляешь, какую услугу мне оказываешь», - Селестин пьяно улыбнулся и медленно удовлетворенно кивнул.
- Изумительно, - проговорил он, выдержав короткую паузу, - Сейчас я расскажу подробности и посвящу тебя в маленькие тайны больших господ. Но! – молодой человек снова потянулся к алкоголю, - Сначала представиться!
Говоря откровенно, орлесианец мог бы обойтись и без этого официального момента, но не стал отказывать своей прекрасной собеседнице в такой малости, как озвученное имя. На мгновение разбойник задумался. Крайне редко он представлялся своим настоящим именем, предпочитая прятаться за выдуманным или и вовсе за каким-нибудь безликим прозвищем, однако, в настоящий момент молодой человек решил сказать правду. На то у него было целых три причины: во-первых, он был слишком пьян и совершенно точно на утро уже не вспомнил бы, как себя назвал; во-вторых, Селестин полагал, что нынешняя встреча с Литтой далеко не единственная, а раз так, то и не стоит портить относительное доверие ложью, и, наконец, в-третьих, ему было элементарно лень заниматься сочинительством.
- Меня зовут Селестин, - разбойник изобразил свободной рукой реверанс, - И я рад нашему знакомству. Признаться, я не ожидал от вечера таких чудес.
На сей раз, орлесианец был абсолютно искренен, оттого на лице его заиграла довольная располагающая улыбка.
- А теперь вернемся к нашему предприятию, - молодой человек покрутил в воздухе пустой бокал, хмыкнул и продолжил говорить, - Не сомневайся, я проведу тебя без проблем, так что искать другие варианты, пробиваться к кому-то в любовницы и совершать прочие подобные махинации тебе не придется. Но, полагаю ты уже догадалась, есть одно «но». Думаю, оно не отпугнет тебя, а, напротив, добавит некоторой пикантности нашему маленькому приключению. От имени Катарины де Жюсье я приглашаю тебя на ее помолвку, - разбойник поднялся, подошел к письменному столу, извлек из верхнего ящика резную открытку, на которой пока значились лишь дата, место и текст приглашения. Строки с именем приглашенного оставались незаполненными.
- Завтра днем мы встретимся где-нибудь в городе, и я вручу тебе это приглашение. К сожалению, сейчас я не смогу вывести приличные буквы и, уж тем более, не смогу передать незабываемый почерк баронессы. Клянусь Создателем! Я работал над этим почерком целую неделю.
Селестин рассмеялся, положил открытку на видное место и, вернувшись на кровать, с удовольствием откинулся на спину.
- Теперь я должен рассказать тебе, что нам предстоит. Не стану вдаваться в подробности, но я буду очень рад, если ты сможешь соблазнить жениха на пару не невинных поцелуев, - орлесианец похлопал глазами, пытаясь несколько стряхнуть состояние опьянения, - Но сделать это нужно будет так, чтобы монна Катарина вас заметила. В оправдание своему предложению скажу, что жених молод и несказанно хорош собой. Не думаю, что тебе будет неприятно его касаться.
На этом разбойник замолчал. Конечно, он мог бы раскрыть собеседнице суть интриги, но предпочел сохранить атмосферу таинственности и загадочности, к тому же, молодому человеку было очень любопытно, сможет ли Литта узнать его в женском платье и с макияжем на лице.

Селестин лежал на постели и воображал, каким станет предстоящее веселье. Совершенно неожиданно помолвка засияла яркими красками, зажглась новыми оттенками – и все благодаря неудаче блондинки и сообразительности одного брюнета. Определенно, орлесианец оставался весьма доволен своей находчивостью и изобретательностью, потому пребывал он в состоянии праздной мечтательности и довольства, которое уже ничто не могло развеять. Тем более, не испортили настроение разбойника и абсолютно уместные вопросы Литты.
- Да, именно это я и предлагаю, - Селестин привстал на локтях и устремил нетрезвый шальной взгляд на собеседницу, - Соблазнить жениха на его собственной помолвке. Соблазнить красиво, эффектно и убедительно, так, чтобы месссир позабыл обо всем на свете, кроме тебя и, в первую очередь, оставил без внимания свою очаровательную невесту. Что до нее… - молодой человек окончательно принял сидячее положение, - О! Можешь не беспокоиться. Леди Катарина совершенно не желает этого брака, но является слишком благородной, чтобы заявить об этом напрямую. Прилюдная измена же станет прекрасным поводом для скандала и расставания. Никаких драк, никакой ревности, только злость и обида оскорбленной женщины; впрочем, все это достанется не тебе, а Карлосу. Обещаю.
Орлесианец подарил блондинке лукавый взгляд и коротко усмехнулся. Вообще-то сам Селестин был совершенно не против замужества, однако, прекрасно знал, что не имеет никакого права доводить мистерию до конца. Одно дело – проводить время с красивым молодым мужчиной и совершенно другое – вступить с ним в брак. Можно скрывать свое положение в обществе и свой пол, прогуливаясь по улицам Киркволла, но абсолютно невозможно сохранить тайну, находясь на супружеском ложе. Возможно, будь разбойник года на три моложе или хотя бы люби он Карлоса, он и решился бы на подобную аферу, но теперь, теперь Селестин сполна осознавал все последствия подобной глупости. Однажды жизнь уже преподала ему хороший урок и научила не верить в саму возможность светлой романтичной любви между мужчинами. Молодой человек на мгновение нахмурился, тряхнул волосами, а после усилием воли заставил себя выбросить из головы бывшего любовника и вернуться к разговору с Литтой.
- Итак, ты хочешь больше подробностей, - протянул орлесианец, принимая из рук блондинки яблоко и откусывая от него кусочек, - Что ж, изволь… - Разбойник прожевал фрукт и начал рассказывать, - Не могу сказать с абсолютной уверенностью, что не будет совершенно никаких последствий, однако, я полагаю, что разрыв с Катариной жениха обескуражит и приведет в замешательство. Карлос – мужчина донельзя самоуверенный. Он убежден в собственной правоте и неотразимости, потому едва ли ему вообще может прийти мысль, что какая-то девица посмеет его отвергнуть. Леди де Жюссье, конечно же, не какая-то, но мессир не склонен видеть в ней что-то, кроме красивого лица и изящной фигуры. На супружестве настоял даже на сам Карлос, а его отец. Вот на него стоит обратить особое внимание. Впрочем, тебя он тревожить не должен, я уже нашел для него одно срочное дело – в общем, он уже принес извинения за свое вынужденное отсутствие.
Молодой человек прервался, задумчиво потеребил кончик носа, припоминая что-нибудь о марчанине, а после вновь воззрился на девушку напротив.
- Карлос… В первую очередь, он азартен; во-вторую самолюбив; в третью, хорош собой. Он может бесконечно долго говорить о самом себе и своих подвигах, любит игру в кости, лошадей и охоту. Мессир довольно меткий стрелок и прекрасный наездник. Действительно прекрасный, уверяю тебя. Он хорошо разбирается в моде, алкоголе и парфюме. Любит экзотику, музыку, эпичные истории и искусство в любом его проявлении. В целом, заговорить с Карлосом проще простого, более того, скорее всего, он сам подойдет к тебе. Как я уже говорил, он не пропускает ни одно красивое личико. И перед тобой уж точно не устоит, - Селестин потер подбородок, откусил еще кусок яблока, - Что до преследования. Не думаю, что оно будет. Мессир Дамиен, упомянутый мной отец Карлоса, с него шкуру спустит за упущенную выгоду. О тебе наш герой даже и не вспомнит, а леди Катарина к тому моменту будет уже достаточно далеко.
Орлесианец замолчал. Короткая пауза была нужна ему, чтобы определиться: хочет он сохранить интригу или же будет разумнее теперь приоткрыть завесу тайны.
- Моя роль в этой истории невероятно проста, - молодой человек вскинул бровь, - я тот, кому расставание Катарины и Карлоса принесет наибольшую выгоду. Скажу больше, от успеха предприятия напрямую зависит моя честь.
Разбойник не солгал. Все действительно обстояло именно так, вот только намекал Селестин на то, что его наняли для этой работы, а никак не на то, что он и знатная орлесианка – одно и тоже лицо.
- А теперь, покуда хмель не одолел меня окончательно, нам лучше пойти. Идем, я провожу тебя. Развеяться мне будет полезно, - договорив, молодой человек дружелюбно улыбнулся, поднялся с кровати, кинул яблочный огрызок на стол и, кое-как нацепив плащ, протянул блондинке руку, помогая подняться, - Пока идем, поговорим о награде. Я многое могу предложить тебе за помощь, но, может быть, у тебя будут какие-нибудь предпочтения или пожелания.
Разбойник прошел к двери, отворил ее, пропустил вперед даму, а после, справившись с замком, спустился вниз по все той же лестнице для слуг; подставил Литте локоть и повел девушку по улице туда, куда она сказала. По пути до места назначения орлесианец больше молчал, предпочитая слушать спутницу и размышлять о своем.
- Встретимся завтра в полдень на рыночной площади, - проговорил Селестин, когда пришла пора прощаться, - И спасибо за чудесный вечер.
Договорив, молодой человек склонился в немного неуклюжем реверансе, поймал руку девушки и запечатлел на тыльной стороне ее ладони короткий невесомый поцелуй.
- Я буду ждать, - бросил разбойник на прощание, помахал новой знакомой рукой и зашагал по направлению к трактиру.

До трактира Селестин добрался без приключений. Порой попадались ему спешащие по своим домам люди, прогуливающиеся парочки или же представители низов общества, ожидающие легкой наживы. На первых и вторых орлесианец не обращал никакого внимания, а вот третьих старался обходить стороной; не потому, что беспокоился за свою жизнь, но потому, что не имел ни малейшего желания ввязываться в уличную драку. К слову, пару раз его кто-то окликнул, не по имени, конечно, потому разбойник сделал вид, что не принимает обращение на свой счет и просто продолжил путь.
К тому моменту, как молодой человек добрался до таверны, гулянка уже сошла на нет, и по залу теперь неспешно перемещались изрядно набравшиеся посетители, да снова подавальщицы и уборщики. Трактирщика за стойкой уже не было, юный помощник сменил его. Кивнув парнишке, Селестин поднялся к себе; у самого порога скинул обувь, куртуазно накрыв ее плащом, который никак не желал вешаться на крючок и, на ходу стаскивая оставшиеся тряпки, завалился на кровать. Спустя пару мгновений он уже спал.
Разбудил его настойчивый стук. Не без труда орлесианец разлепил глаза, потянулся, разминая затекшие от неудобной позы мышцы, кое-как натянул штаны и, пытаясь сообразить, который час и кого бы это могло принести, поспешил к двери. На пороге стоял Элрик. Само появление юноши вытолкнуло из головы разбойника мрачные мысли и вытравило из души всякое недовольство. Селестин улыбнулся.
- Заходи, и не обращай внимание на бардак, - молодой человек оставил дверь открытой, позволяя помощнику пройти и запереть щеколду самостоятельно, подошел к столу, плеснул в кубок воды, сделал несколько глубоких глотков, остальную же воду вылил на ладонь и кое-как протер лицо, - Ну вот, кажется, я готов к пробуждению. Доброе утро, Элрик, - орлесианец криво беззлобно ухмыльнулся, отдернул шторы, распахнул окно и высунулся на улицу. Судя по положению солнца, утро уверенно перетекало в день.
Разбойник нахмурился. Он был уверен, что в полдень у него была запланирована встреча, но никак не мог припомнить, где и с кем. Вероятно, он так и остался бы в счастливом неведении и простил бы себе срыв разговора, если бы взгляд его не упал на резную открытку, все еще лежащую на столе. События прошлого вечера завертелись в темноволосой голове и постепенно выстроились в логическую цепочку. «Вишня, девушка, вино, много вина, помолвка, уговор. Уговор! Точно! Литта! Именно ей я должен отнести открытку и, кажется, должен прямо сейчас…» Селестин бросил на Элрика несколько виноватый взгляд и уселся за стол, подписывать приглашение незабываемым почерком Катарины де Жюссье.
- Извини, на сегодня у меня много дел, - обратился молодой человек к светловолосому юноше, - Я ухожу, и вернусь только через несколько часов. Подожди здесь, если хочешь.
Орлесианец покончил с бумажкой, выудил из шкафа новую рубашку, оделся и подошел к помощнику. Хотелось послать все к демонам и просто остаться с ним. Если подумать, они и не говорили толком с того самого дня, как разбойник свалился на руки подмастерья избитым, изнасилованным и абсолютно подавленным. Его выходили, а он в благодарность просто отправил Элрика к своим родственникам, замкнулся в себе и несколько недель провел в одиночестве, держа юношу в полном неведении. Вероятно, это было неправильно. Пожалуй, Селестин был бы счастлив, если бы кто-нибудь указал ему на его промахи, но таковых не было, потому молодой человек вел себя так, как привык вести, о терзаниях, что творились в душе ферелденца он, разумеется, не догадывался. Зато очень хорошо понимал желания собственные, и осознание это заставляло разбойника избегать близкого общения с учеником. Вот и сейчас, он протянул было руку, чтобы коснуться пшеничных волос и попрощаться более тепло, но одернул себя, подарил юноше легкую улыбку и, подхватив сумку, выскользнул за дверь.
Как не странно, на встречу с Литтой Селестин не опоздал. Он улыбнулся, тепло поприветствовал знакомую, поинтересовался, как у нее дела и не передумала ли она участвовать в афере, передал приглашение «леди» и, попрощавшись, поспешил по своим делам. Эти самые дела, все как одно, были связаны с предстоящей помолвкой и, к сожалению, они задержали орлесианца до самого вечера. В трактир он, как следствие, вернулся ближе к ночи. Элрик уже спал, почти по-детски свернувшись калачом и свесив одну руку вниз. Несколько минут молодой человек просто стоял в дверях и любовался этой очаровательной притягательной невинностью и чистотой. «Спи, мое счастье», - подумал разбойник, вздохнул и, положив ненужные вещи, вышел из комнаты, оставив подмастерье одного, - «Я не стану портить твою жизнь…»
Этой ночью Селестин снова ночевал один, хотя в этот раз менее всего желал оставаться наедине с собой. Долго орлесианец не мог заснуть, а на утро, когда пробудился, осознал, что снова видел во сне свое первое убийство, первую кровь на своих руках и кривую равнодушную ухмылку Жулиана. Молодой человек поежился, потер плечи, хотя действия эти не могли защитить от внутреннего холода, поднимающегося из глубины души. Разбойник поднялся, заставил себе улыбнуться и принялся собираться. Именно в этой комнате находились роскошное светло-голубое платье, духи и косметические средства.

Во второй половине дня подали повозку. Катарина де Жюссье покинула свою комнату, спустилась вниз и поехала навстречу своей судьбе. Легкая улыбка играла на ее лице, и ничто, совершенно ничто не выдавало внутренних переживаний разбойника.
Мессир Карлос встретил свою невесту у самого входа, галантно протянул ей руку и провел в богатый, искусно обставленный особняк, попутно представляя прекрасную орлесианку собравшимся гостям. Гости тут же заголосили и зашептались. Селестин мог поклясться, что слышал восхищение, недовольство и презрение. Со всех сторон на него смотрели чужие глаза, и молодой человек поспешил прикрыться веером, спрятав смущение за перьями. «Игра началась…» - подумал он, - «Последний акт нашей пьесы будет сегодня доигран». Вместе с марчанином Селестин дошел до самого центра зала, присел в реверансе, потупил взор, как подобало девушке его положения и возраста, а сразу после оказался в крепких объятиях жениха.
- Я с нетерпением ждал этого дня, миледи, - Карлос наклонился, приподнял подбородок избранницы и запечатлел на ее губах поцелуй, который вызвал у разбойника чувство отторжения и омерзения. В эту минуту молодой человек совершенно не желал Карлоса – каким бы красавцем тот не был, он не мог затмить образ Жулиана, стоящий перед глазами Селестина.
Тем не менее, сладостную пытку молодой человек выдержал, повел себя сдержанно и вежливо, подарил жениху еще несколько поцелуев, потанцевал с ним, выпил пару бокалов вина и только после проследовал к гостям, желая засвидетельствовать свое почтение и выразить благодарность за то, что почтили помолвку своим присутствием. На деле же, при первой же возможности, орлесианец выскочил на балкон и разместился там, ухватившись за перила.

Смотреть вниз было невероятно приятно. Дневная суета постепенно сменялась вечерним спокойствием. Со своего места Селестин без труда мог различить фигуры и лица жителей Киркволла. Он стоял на балконе и рассуждал, о чем думают прохожие, куда они спешат, почему лицо той или иной девушки печально или же озабоченно. Порой орлесианец любил занимать голову подобной ерундой, особенно тогда, когда воображение упорно подкидывало образы из прошлого, которые разбойник так старательно пытался вытравить. «Как жаль, что я не могу просто отсюда убраться…» - сокрушенно подумал молодой человек, поправил подол платья и несколько раз взмахнул веером. Определенно, сейчас он предпочел бы быть у себя в комнате, рассказывать Элрику какие-нибудь истории или давать очередные уроки, - «Но нет, как минимум, еще пару часов я должен буду мелькать на собственной помолвке, развлекать публику и изображать счастливую невесту. И так до тех пор, пока мессир Карлос не начнет заигрывать с Литтой. Кстати, Литта…»
Мысль о светловолосой помощнице заставила Селестина отвлечься от праздного созерцания, встряхнуться, напустить приятную улыбку и вернуться в главный зал. Со времени отсутствия орлесианца ничего не изменилось. Гости все также обсуждали помолвку, погоду, цены; Карлос «стрелял глазами по сторонам», лучезарно улыбался и весело болтал с одним из своих многочисленных приятелей. «Кажется, леди Катарина тебя не заботит. Хм…» - разбойник чуть опустил голову и изогнул губы в кривой улыбке, - «Это и к лучшему. Больше поводов для обиды». Молодой человек незаметно сделал несколько шагов назад и прислонился спиной к широкой колонне, - отсюда было весьма удобно наблюдать за происходящим и выискивать среди присутствующих вчерашнюю знакомую. Дважды разбойник принял за Литту совершенно иную блондинистую девушку, но, к собственной радости вовремя заметил оплошность. Лишь с третьей попытки Селестин приметил именно незадачливую воровку. Первое, что он осознал, едва глянув на помощницу, это то, что девушка была невероятно хороша собой и на богатом приеме смотрелась удивительно уместно, являясь едва ли не лучшим его украшением. Второе, что приметил орлесианец – это умение Литты держаться в обществе естественно и просто, будто именно для подобных мероприятий она и родилась. «Я не ошибся в выборе», - довольно улыбнулся молодой человек, - «Ты прекрасно справишься с предложенной ролью. Теперь же, мне, пожалуй, стоит пойти и поприветствовать незнакомку». Разбойник покинул свое «убежище», раскрыл веер и «поплыл» в сторону блондинки, однако, громкий оклик заставил леди Катарину остановиться, присесть в приветственном реверансе и упустить помощницу из виду. Разговор знатной орлесианки и дерзкого марчанина не сложился. Очень скоро аристократка сочла себя оскорбленной, хмыкнула и, гордо распрямив плечи поспешила к жениху. Впрочем, дойти ей так и не удалось, потому как распорядитель танцев, объявил очередной сет. Селестин ответил на первое же предложение и позволил кавалеру увлечь себя.
Все то время, что длился танец и звучала музыка, молодой человек скользил взглядом по танцующим парам и искал «жертву», того человека, что подойдет к Литте и передаст ей просьбу очаровательной миледи. В конце концов, выбор разбойника пал на одного из слуг. Кокетливый взгляд из-под ресниц, легкий манящий жест, прикрытое веером лицо и исчезающий в одном из проходов силуэт сделали свое дело, - молоденький мальчик легко повелся на уловку орлесианца, а мгновение спустя, воодушевленный и одухотворенный, уже шел по залу к миловидной блондинке.
- Добрый вечер, монна, - обратился слуга к гостье праздника, - Госпожа Катарина просила передать, что ожидает вас. Прошу, идемте. Я провожу.
Договорив, юноша склонился в вежливом поклоне, смущенно улыбнулся и принялся ожидать решения собеседницы. Он не был уверен, что монна согласится пойти с ним, но очень старался выполнить просьбу леди де Жюссье.

Служка скрылся в танцевальном зале, и Селестину теперь оставалось только ждать его возвращения. Он не знал, вернется ли посыльный вместе с Литтой или явится с извинениями, а потому задумался о том, как поступит в той или иной ситуации. «Если ты не приведешь ко мне мою помощницу, мне придется взять все в свои руки: пройтись по залу, поулыбаться гостям, порадовать Карлоса своим обществом, а после улучить удачный момент и снова ускользнуть. Мм…» - Молодой человек приложил палец к губам, - «Это будет смотреться очень интересно – знатная дама в роскошном платье снует по залу, а после выдергивает из толпы другую девушку и исчезает. Н-нет. Так не пойдет». Орлесианец задумчиво хмыкнул, а после криво ухмыльнулся. «Кажется, я знаю, что может спасти эту ситуацию…» - Разбойник удовлетворенно потер ладони, лукаво улыбнулся собственным мыслям, совершил изящный пируэт, - «Стоит подождать еще… А после, после я отыщу распорядителя по танцам и уговорю его устроить веселую танцевальную игру». Собственная задумка настолько порадовала Селестина, что он совершенно перестал беспокоиться и даже томиться ожиданием.
Впрочем, воплотить замысел молодому человеку не удалось. Посланный за Литтой служка просьбу орлесианца исполнил в точности. Разбойник не мог видеть, но спиной ощущал направленный на него взгляд двух пар глаз. Тихо вздохнув, он расправил плечи, кокетливо прикрыл лицо веером и вновь перевоплотился в леди Катарину.
- Я сделал как вы просили, монна… - заговорил мальчишка, от волнения сбиваясь и путаясь в словах, - Эта девушка…
Селестин бы послушал с удовольствием. Смущение юноши доставляло ему невероятное наслаждение и буквально подталкивало отпустить какую-нибудь пошлую шутку, однако, де Жюссье не могла позволить себе подобную шалость. Сокрушенно вздохнув, разбойник коротким жестом остановил словесный поток слуги и заговорил сам.
- Хорошо. Спасибо, - над голосом молодой человек работал очень долго, потому теперь он звучал выше обычного и интонация его сильно отличалась от той, что была присуща самому Селестину, - Теперь оставь нас и, будь любезен, предупреди меня, если кто-нибудь из гостей пожелает прогуляться по этой галерее.
Орлесианец махнул рукой, выдержал паузу, давая мальчишке время уйти, а после медленно повернулся лицом к Литте, по-прежнему, пряча лицо собственное за веером – он должен был убедиться, что слуга привел именно его помощницу, а не кого-то другого. Поняв, что мальчишка действительно не ошибся, разбойник удовлетворенно улыбнулся, сложил веер и повесил его на пояс.
- Приветствую тебя на балу, - голоса Селестин менять не стал, но вот свои игру временно прервал. Теперь не было никакого смысла скрывать тот факт, что никакой леди Катарины не существует, - Я рад, хм, рада, что ты все же почтила мою помолвку своим присутствием. Как минимум, это означает, что наш уговор все еще в силе. Остальное – после. Идем. Не стоит уединяться слишком надолго. Сделаем вид, что нас привлекла картинная галерея мессира Дамиена. Если хочешь, я даже могу поведать тебе пару историй.
На этом молодой человек прервался, подобрал подол платья и пошел по коридору, поманив Литту за собой.
- Например, на этом панно изображен прадед Карлоса. Он совершенно ничем не выделился, но семья мессира отчего-то очень его почитает, считая образцом благовоспитанности, сдержанности и верхом приличий. Убеждена, он наскучил бы мне после минуты общения. К слову, я бы к нему и не подошла. Выражение лица… отпугивает, - разбойник коротко хохотнул и «поплыл» дальше, периодически останавливаясь у той или иной картины и пересказывая помощнице истории, которые знал.
Ни слова о деле, никакого упоминания уговора – только мистерия, ровно до тех пор, пока коридор не повернул и не сделался уже.
- Мм… Думаю, Карлосу достанется именно этот закуток, - проговорил Селестин, ненавязчиво подводя собеседницу к важной теме, - Если, конечно, его отец вообще простит ему сегодняшнюю оплошность.
Орлесианец дернул губами и, наконец, остановился, смерил Литту внимательным взглядом.
- Ты уже, наверняка, видела его, что скажешь? – Сдержанно поинтересовался молодой человек, вновь раскрывая веер и принимаясь обмахиваться им.

Ответ Литты на его вопрос Селестина, конечно же, интересовал, однако, прежде, чем продолжить ведение беседы в нужном ключе, молодому человеку пришлось прервать ровный ход своих мыслей и как-то отреагировать на остроту и комплимент наемницы.
- Мне не впервой, - орлесианец криво ухмыльнулся, - Если подумать, не так уж редко я бываю в платье, и, если в этот раз мой образ – лишь невинная игра, то пару раз до этого пышная юбка спасала мне жизнь.
Разбойник снова повесил веер на пояс и сделал несколько шагов вперед. Воспоминание о платье вновь вернуло Селестина в то время, когда он, обряженный все той же Катариной де Жюссье, покидал Орлей. Вспомнил молодой человек, как стоял у самого борта до тех пор, пока родное поместье не скрылось из вида. «С этого платья началась моя новая жизнь, новый этап, закрывший дорогу обратно…» Разбойник снова улыбнулся, втянул воздух и тряхнул волосами, не позволяя меланхолии и сантиментам одержать верх над логикой, спокойствием и бесконечной жизнерадостностью. Орлесианец сменил тему.
- На твоем месте я бы не стал иронизировать о выгоде союза, - Селестин вновь повернулся лицом к собеседнице, и теперь взирал на нее немного игриво и лукаво, - Выгода действительно могла бы быть, однако, я, к сожалению, убеждена, что семья мессира Карлоса не примет такую женщину, как я, - молодой человек сделал упор на слово «женщина», - А ведь на этом можно было бы сыграть. О! В Орлее подобный фокус мне с рук бы не сошел, а здесь, здесь сойдет. Мессир Дамиен, вероятно, попробует меня отыскать, принести извинения, возможно, даже предложит компенсацию, но леди Катарина исчезнет без вести. Возможно, ее корабль потерпит крушение, а аристократка отправится на съедение морским хищникам, возможно, капитан корабля опорочит ее честь, и девушка решит утопиться. В море многое может произойти.
Разбойник пожал плечами, иронично улыбнулся, приподнял подол платья, приблизился к Литте на пару шагов и, будто невзначай поправил выбившийся блондинистый локон.
- Наши друзья из Вольной Марки, посокрушаются, но вскоре поостынут. У Карлоса появится новая невеста, у Дамиена – новая выгода. Жизнь пойдет своим чередом, и много лет спустя, портрет моего ненаглядного жениха украсит эту стену, хотя, быть может, он заслужит и более почетное место. Я думаю, он сможет… - Селестин приложил палец к губам и покусал ноготь, - Во всяком случае тогда, когда остепенится и перестанет увиваться за красавицами, подобными нам.
Орлесианец коротко хохотнул, потер подбородок и, сохранив на лице прежнее выражение, продолжил говорить.
- Однако, я чрезмерно увлеклась собственными мыслями и заключениями, а время не ждет, равно как не ждет и наша авантюра, - молодой человек выдержал короткую паузу, позволяя собеседнице настроиться на более серьезный деловой лад, - я рада слышать, что у тебя достаточно уловок, они сегодня пригодятся. Впрочем, я долго наблюдала за тобой, чтобы понять – все получится, и получится именно так, как я того и хотела. Теперь дело за малым. Мы действуем с тобой по задуманному плану: ты соблазняешь и целуешь, а я все это наблюдаю. Поверь мне, в нужное время я окажусь на нужном месте. Позднее я устрою сцену и привлеку всеобщее внимание к неверности жениха. У тебя будет несколько минут, чтобы незаметно исчезнуть. За воротами тебя ждет повозка. Она сама ничем не примечательна, но вот кучер – его ты опознаешь без труда. Он одет в лиловый костюм, отличается смуглой кожей и уродливым шрамом, идущим через все лицо. Скажешь ему, что леди Катарина повелела отвезти тебя до дома – он выполнит просьбу. Обо мне же не беспокойся, - я найду способ скрыться.
Разбойник смолк на некоторое время, но после опять заговорил. В конце концов, обстоятельства требовали того, чтобы обсудить все нюансы именно сейчас, вполне могло сложиться так, что за этот вечер «знатные дамы» более не пересекутся.
- Нерешенным остался только один вопрос – твоя награда. Теперь, когда тебе известна вся суть сделки, ты вольна выбрать такую плату, которая тебя удовлетворит. У меня имеются некоторые соображения на этот счет, но я бы предпочла прежде выслушать твои пожелания.
Селестин отцепил веер и принялся постукивать им по ладони, скорее, от желания занять руки, нежели еще по какой причине.

Литта заговорила, а Селестин заулыбался. Пожалуй, общение с блондинкой было тем единственным приятным моментом, что превращал провальный вечер в приятный – девушка обладала удивительным чувством юмора и тем образом мысли, что перекликался и переплетался с образом мыслей самого орлесианца. Молодой человек раскрыл веер, небрежно подцепил его за одно из перьев, тряхнул и сложил обратно.
- Мм, - протянул он, изображая крайнюю задумчивость, которой не было и в помине, - ошибаешься. Кучер – вовсе не любитель женских шеек. Он… - разбойник закатил глаза и многозначительно промолчал, создавая ощущение интриги и недосказанности, но после резко оборвал всю загадочность, - Совершенно миролюбивый, кроткий и недалекий человек. Не думала же ты, что мой возница из опасных людей? Подобная неосмотрительность могла бы дорого мне обойтись, а я, хоть и люблю сюрпризы, но не всегда и далеко не все.
Селестин замолчал, воззрился на собеседницу, окинув ее внимательным взором с головы до ног. «Очаровательнее и не найти», - подумал он, прикладывая палец к губам и прикидывая, что бы такое предложить своей новой знакомой, - «Это должно быть что-то памятное и стоящее. Что-то такое, чтобы она не забыла о вечере, но и получила награду более достойную, чем безделушка». Орлесианец облизнул губы, слабо прицокнул языком и криво довольно ухмыльнулся собственным мыслям, опустил руку в декольте и вытянул оттуда небольшой шёлковый мешочек, завязанный тонкой золотистой лентой. Разбойник раскрыл «свою неожиданную находку» и вытряхнул на ладонь небольшое серебряное ожерелье, изображавшее птицу на цепочке. В украшении этом не было ничего особенного, и оно значительно уступало в цене заколке, что молодой человек уже подарил Литте, однако, ценность безделушки состояла совершенно в другом.
- Вот мое предложение, - Селестин протянул собеседнице открытую ладонь, позволяя девушке рассмотреть свою потенциальную награду, - Эта подвеска сама по себе довольно мила, однако, я прослыла бы ханжой, если бы предложила только это. Эта вещица принадлежала мне много лет, я сделала ее не только украшением, но и условным знаком, который достаточно продемонстрировать нужным людям. Серебро и информация в обмен на твою услугу, - орлесианец отвел руку, поместил украшение обратно в мешочек, затянул его и, несколько раз махнув, сунул в вырез платья, после чего криво улыбнулся.
- Так мы договорились?  - поинтересовался разбойник, наконец, - Если да, то самое время перейти к делу, покуда наши друзья не потеряли нас окончательно и не заскучали.
Молодой человек вновь улыбнулся и выжидающе склонил голову к плечу. «Соглашайся. Эта награда совершенно не равноценна. Ты поймешь, когда получишь ее и начнешь ею пользоваться», - Селестин коротко хмыкнул. Расставаться со старыми связями ему было немного жаль, но все же это следовало сделать, притом сделать именно так изящно и ловко, чтобы не просто исчезнуть, но передать свои дела тому, кому они будут нужнее. На подобный поступок у орлесианца были свои причины, однако, делиться ими с Литтой он не счел нужным, в конце концов, ее они не касались совершенно.