Селестин наблюдал. Ему без труда удавалось сохранять внешнее спокойствие, однако, глубоко в душе орлесианец переживал, что задумка их может сорваться в самый последний момент, что что-нибудь может вдруг пойти не так, что Карлос заподозрит неладное или, того хуже, решит сохранить верность своей прекрасной невесте. «Случись так, и мне и впрямь придется обручиться с тобой, а после, после кинуться в бега, исчезнуть или же сжечь платья, уничтожить эту роль, оставшись лишь собой. Но сходства наши с леди очевидны. Вопросы, подозрения, сомнения, угрозы. Я мог бы быть и поумнее, когда затевал эту глупую аферу», - в этот момент молодой человек, все еще следящий за Литтой и Карлосом ощутил острый приступ желания – желания как следует набраться, завалиться в свою комнату, проспать до утра, а по пробуждении осознать, что маскарад был лишь дурацким сном. Однако разбойник прекрасно знал, что сей маневр не поможет, тем более сейчас он был лишен даже элементарной возможности обмочить губы в терпком напитке. «Какая жалость», - подумал он, прислоняясь к колонне, - «Надеюсь, ждать слишком долго мне не придется».
Ждать долго действительно не пришлось. Едва девушка «пришла в чувства», тут же поспешила с благодарностью. Это выглядело до того искренне и до того невинно, что Селестин, не знай он истины, и сам бы поверил в то, что блондинка очарована своим спасителем и совершенно не прочь позволить ему пару вольностей за помощь. Что уж было говорить о Карлосе. Марчанин ни на мгновение не усомнился в намерениях незнакомки и охотно принял ту награду, что прекрасная миледи так услужливо ему предложила. Впрочем, мыслей своего жениха леди Катарина знать не могла, в конечно счете, они ей были совершенно не важны, в отличие от результата. Губы касались губ, руки мужчины сжали тело какой-то грязной девицы пониже спины. Знатная орлесианка негодовала. Больше, она была смущена и возмущена. Она, в наивности своей поверила возлюбленному, принесшему ей клятвы верности, а он! А он позволил себе опорочить не только ее честь, но превратить такой прекрасный долгожданный день в сущий кошмар!
- Что ты себе позволяешь!?- аристократка выступила из тени скрывавшей ее колонны и спешно приблизилась к Карлосу. В глазах ее без труда можно было прочесть обиду, смешанную с ненавистью. Женщина поджимала нижнюю губу, стремясь скрыть негодование и сохранить хотя бы подобие достоинства. Конечно же, ей это не удалось. Она была слишком молода, слишком невинна и слишком горда, чтобы простить возлюбленному подобное оскорбление, - Как ты смеешь? Как смеешь ты касаться этой помойной кошки?!
Казалось, в Катарину сейчас вселились все Демоны Тени и управляли ей, ее чувствами и ее порывами. Селестин, стоит заметить, никогда не устраивал сцен и не умел закатывать истерики, зато прекрасно видел, как закатывают их девушки и потому теперь занимался элементарным подражанием, доигрывал свою роль и доигрывал с размахом и блеском.
- Подлец! Подонок! – де Жюссье продолжила свой монолог, не давая ошарашенному мужчине вставить в свои речи ни одного слова. Довольно грубо, но грубо лишь на первый взгляд, орлесианка оттолкнула Литту от возлюбленного, смерила ее ненавидящим взором, - Пошла прочь с моих глаз! Пока я, пока я!.. Убирайся!
Катарина вернула полыхающий злобой взор Карлосу, насупилась, смахнула с глаз якобы выступившие слезы, стянула с пальца подаренное марчанином кольцо и швырнула его вниз с балкона.
- Как ты мог? Как? Ответь мне, как? Как ты посмел? – леди сжала руки в кулаки и ударила аристократа по груди, слабо, конечно, позволяя возлюбленному перехватить тонкие запястья и сжать их, наверняка оставляя синяки, - Не прикасайся ко мне! Мне противны твои руки! – девушка предприняла попытку вырваться, но, разумеется, не сумела этого сделать. Разбойник был обязан загнать себя в ловушку и дать Литте возможность скрыться.
Инициатива временно перешла к Карлосу. Свой шанс, к сожалению Селестина, марчанин не упустил. Довольно сильно он встряхнул невесту и приблизил свое лицо к ее.
- Ты будешь моей женой! А я буду делать то, что пожелаю! Запомни! – Карлос не стал оправдываться и для молодого человека поведение это стало весьма неприятным сюрпризом. «Неужели я ошибся в тебе», - подумал он. Впрочем, поразмыслить мессир девушке не позволил, - Ты сама во всем виновата! Сколько раз я просил тебя о близости?! Сколько раз ты гордо оставляла меня ни с чем?! Доигралась, Катарина! И раз уж ты здесь, это и хорошо, я, наконец, получу то, что мне причитается!
Марчанин коротко рыкнул и с силой толкнул возлюбленную к стене, навалился всем телом и принялся спешно одной рукой задирать юбку Катарины, а другой расстегивать ремень на своих штанах. Селестин ужаснулся, и, пожалуй, это была единственная искренняя эмоция из всего спектакля. Молодой человек до крови прокусил губу и изо всех сил леди Катарины принялся отбиваться и вырываться. В этот момент он нес что-то бессмысленное и несвязное. Впрочем, нес не долго. Почувствовав добычу, Карлос буквально озверел, потому совершенно бесцеремонно ударил женщину по лицу, заставив леди де Жюссье коротко всхлипнуть и прижать ладонь к покрасневшей щеке. В это время левая рука мужчины зажала рот орлесианки, а правая с силой рванула ткань на юбке, отчего платье порвалось. Жест этот стал последней каплей в чаше терпения разбойника. Недолго думая, Селестин ударил марчанина коленом промеж ног. Катарина выпуталась из грязных лап и бегом понеслась прочь с балкона, а после и прочь из особняка. Она знала, что довольно скоро разгневанный жених кинется за ней в погоню.
Выскочив во двор, аристократка с удовольствием обнаружила, что ее повозки на месте не было. «Стало быть, ты успела сбежать. Это хорошо. Теперь дело за мной», - женщина вскочила в первую попавшуюся повозку, швырнула кучеру пару золотых и повелела трогать. Спустя мгновение, лошади уже увозили ее из поместья мессира Дамиена и его распутного сынка. Орлесианка не оглядывалась. Она сжалась в своей крытой кибитке и принялась лихорадочно соображать, как поступить, если Карлос все же кинется ее догонять. «Надеюсь, тебя задержат», - Селестин не мог знать наверняка, но видел, что бегство невесты в порванном платье произвело определенный эффект на местную публику.