— Нет, Варрик, – спокойно и все так же твердо ответила Эвелина, спешиваясь и привязывая лошадь к корявой ветке сухого дерева. Здесь, в Свистящих пустошах, где кругом были только песок да камни, все растительность была колкая и сухая. Такая же колкая, как острый язык гнома, всю дорогу донимавшего младшую из Тревельян своими шутливыми намеками и подозрительными вопросами. Слишком часто во всех этих шуточках фигурировало имя, – а вернее, прозвище, – командора Инквизиции, но Эвелина сохраняла равнодушие. Неловко признаваться, да и не время – сейчас нужно было сосредоточиться на венатори, с какой-то целью забравшихся в пески, и подумать как действовать дальше.
После недолгих обсуждений было решено оставить лошадей на привязи и двинуться дальше пешком, – каменистые уступы, поднимавшиеся к вершине ущелья и чем выше, тем меньше утопавшие в песках, были непроходимы для ездовых. Да и тренированным в походах путникам некоторые участки давались с трудом. Тому же Варрику. Низкорослому, коренастому и коротконогому. Словно бы в ответ на его пыхтение, Эвелина злорадно хмыкнула, но вслух, конечно, ничего не сказала – попытки шутить в компании гнома всегда заканчивались провалом и краской стыда на лице. Поэтому она одернула себя и сосредоточилась на текущей проблеме.
Когда они почти поднялись к хребту ущелья, в свет огромной луны, нависавшей над Пустошами, начал врезаться желтоватый отблеск костров. Лагерь.
— Венатори, – уверенно констатировал Дориан, спровоцировав очередную шутку Варрика. Неизвестно как бы далеко тот зашел в своих остротах, но Эвелина шикнула на них обоих и приложила палец к губам, давая понять, что не время. Припавший к гладкому валуну Максвелл, напряженно всматривался туда, где расположились враги Инквизиции.
Было решено напасть внезапно, пока венатори устроились на ночлег и, раздобревшие от сытого ужина, – со стороны их лагеря веяло вкусными запахами, – не ожидали подвоха, сведя тем самым на нет их численное преимущество. Свои сомнения Эвелина не высказала, но где-то глубоко внутри нее начало появляться беспокойство – плохое предчувствие, – но она промолчала и только кивнула Максвеллу, послушно соглашаясь. И в этот момент где-то позади них, вниз по склону, послышался дикий рев виверна – похоже, Инквизиция не досчитается нескольких лошадей, но что более важно, рев животного привлек внимание и венатори.
Как все завертелось дальше, Эвелина и сама толком не поняла, но уже спустя пару секунд их бравый отряд принялся сыпать в неприятеля стрелами, арбалетными болтами и заклинаниями, а где-то в сумраке мелькала тень самого Инквизитора, разившего врагов парными клинками.
Суматоха, шум боя, бурлящий в крови азарт, когда стрелы одна за другой срываются в полет, со свистом рассекая воздух и натыкаясь на барьеры этих проклятых магов. Но почему-то в самый разгар сражения Эвелине показалось, что Варрик прокричал Инквизитору что-то об отступлении. Это было странно. Поздно отступать, но...
Глянув вниз, в зияющую черноту уходящего вглубь ущелья, на краю которого она оказалась, Эвелина натянула тетиву и выстрелила в одного из магов. Он отвлекся – перестал читать заклинание. Теперь, раз они отступают, стоило как-то поменять позицию, но тут правое плечо сильно дернуло назад и обожгло болью. Конечно, среди венатори были и лучники. Конечно, с ними нужно было расправиться в первую очередь. Но отвлеченная на магов, чьи атаки были не менее дальнобойными и вызывали в ней больший страх, Эвелина осознала это только увидев, что из плеча у нее торчит стрела.
Она пробила легкий кожаный доспех и, едва не пройдя насквозь, вонзилась в плоть у самой ключицы. Плечо словно жгло огнём, а по телу напротив стремительно распространялся ледяной страх, от которого ноги становились ватными, а перед глазами все плыло. Нетвердо шагнув назад, Эвелина задела несколько мелких камешков, ссыпавшихся в черную дыру ущелья, и сорвалась с обрыва.
Внутри все свернулось от предчувствия удара о землю, но невесомость закончилась слишком быстро, чтобы она успела что-то толком разобрать. Падать было невысоко, – у самого края пропасти, еще когда стрела только попала в плечо, Эвелина заметила широкий уступ, плохо различимый темноте, – но все равно, удар о камень выбил весь воздух из легких, а в глазах потемнело.
Лежа на спине и боясь пошевелиться, она слышала, как Максвелл выкрикнул ее имя, слышала, как постепенно стихли звуки боя и слышала как совсем близко, где-то наверху, затараторил писклявый, неприятный голосок:
— Нужно убираться отсюда. Инквизиция знает где наш лагерь. Что думаешь, Хоук?
“Хоук. Мариан Хоук”, – подумала Эвелина, прежде, чем сознание покинуло ее.

Отредактировано Эвелина Тревельян (2015-05-10 10:27:41)

Первый раз Эвелина очнулась в тот момент, когда ее тело пронзила резкая боль – кто-то весьма неаккуратно выдернул из ее плеча стрелу. Облегченный, конический наконечник выскользнул из плоти практически не раздирая ее, но этого все равно было достаточно чтобы почувствовать вспышку боли и очнуться. Все что происходило вокруг Эвелины, она видела как в тумане. Склонившиеся над ней фигуры что-то обсуждали, а их слова отдавались в ушах раненной гулким эхом, из-за которого нельзя было понять их смысл и очень хотелось зажмуриться. Взгляд упрямо не хотел фокусироваться и оставался рассеянным, поэтому кто-то из неизвестных сильно и совершенно неаккуратно похлопал ее по щеке, очевидно, приводя в чувства. И Эвелина, возможно, почувствовала себя бодрее, если бы какой-то умник не надавил на рану. Боль была такой сильной, что она вскрикнула, не слыша собственного голоса. В глазах все замелькало и снова тьма поглотила сознание.
Вновь очнулась Эвелена, когда ее куда-то волокли по песку. Она видела лишь ноги, да редкую сухую растительность, которая просматривалась в полумраке – свет костра сюда едва доходил, а потом очертания многих предметов терялись в ночи. Лучше округа и лагерь венатори начал просматриваться, когда один из пленителей помог ей принять вертикальное положение. Эвелина вздохнула, моргнула и накренилась, заваливаясь набок, но крепкие руки притиснули ее к столку и обмотали веревкой. Держаться прямо стало легче – теперь ей в этом помогали крепко обматывающие ее живот и грудь путы – но сидеть совсем не хотелось, хотелось лечь, и Эвелина опустила голову. Растрепавшие и выпавшие из прически волосы упали на лицо, еще больше скрывая его.
Нужно было подумать о том, как выбраться отсюда; как обхитрить венатори и вернуться домой, но все, чего сейчас хотелось Эвелине – это лечь и уснуть. Ей было жарко и на лбу выступала мелкая испарина, но плечи отчего-то мелко подрагивали, как будто непонятно откуда взявшийся холод проникал под доспех и остужал кровь. Казалось, еще чуть-чуть и она начнет стучать зубами, но вместо этого она только часто дыхала, как будто после долгой погони никак не могла восстановить дыхание. Губы быстро сохли и хотелось пить. Но больше, чем все остальное, ей хотелось просто уснуть.
Когда попытку погрузится в болезненную дрему нарушил чей-то голос, Эвелина не сразу поняла, что это наяву. Сейчас все казалось нереальным и ненастоящим. Она встрепенулась только когда услышала собственное имя и, превозмогая вызванное ранением бессилие, подняла голову.
Первое что она увидела, были сапоги, но поднявшись взглядом чуть выше, приметила позади заостренный посох. Это был маг, не было сомнений, и Эвелина даже дернула уголком губ в невеселой улыбке. Возможно, это маг крови и ее пустят на ужасные, кровавые ритуалы раньше, чем Максвелл успеет ее спасти или раньше, чем… Каллен узнает, что она пропала.
Милый сердцу образ всплыл в памяти и это как будто придало ей сил. Немного, но этого хватило, чтобы наконец-то поднять голову настолько, чтобы увидеть лицо обратившегося к ней по имени мужчины. Она видела его плохо – было недостаточно светло, чтобы как следует рассмотреть, да и болезненный туман в голове все еще мешал сфокусировать зрение, – но это не помешало различить бороду и спокойный, равнодушный взгляд.
Эвелина ответила таким же взглядом. Ей сейчас было все равно кто он такой, зачем пришел и почему знает ее имя.
Хотелось пить, спать. А еще вернуться домой. К Каллену.

— Мариан Хоук, – произнесла Эвелина, пошевелив пересохшими губами. — Защитница.
Сильная, храбрая и смешливая. Идеальный кумир для юной и не очень уверенной в своих силах Тревельян. Герой из книжек и рассказов Варрика. Когда Хоук впервые появилась в Скайхолде, Эвелина думала, что сердце у нее выпрыгнет из груди от трепета и восторга. В мужчине, присевшем напротив, она угадывала схожесть с чертами лица Мариан, но то, что она знала о нем, не делало радостной его похожесть с горячо любимым кумиром.
— Как же ты поможешь мне? – голос Эвелины был такой слабый и тихий, что ей не было нужды шептать, чтобы другие венатори не расслышали их. — Ты же предатель.
В ней не было той дерзости, которая позволила бы ей пнуть Гаррета или плюнуть ему в лицо за предательство. Она даже не пыталась бравировать, оказавшись в плену – это было бестолково. Она связана и сидит в какой-то сбитой из деревяшек клетке, вероятно, дожидаясь пока венатари посовещаются и решат ее судьбу. Она не знала как сбежать. Так к чему была эта бравада? Но взгляд Эвелины – она смотрела в глаза Гаррета внимательно и неотрывно – был полон презрения. Он ведь предатель. И предал не только свои идеалы. Он предал свою семьи и свою прекрасную сестру.
— Я не вхожу в верхушку Инквизиции, – облизнув сухие губы произнесла Эвелина. — Никаких секретов не знаю. Можете пытать, если хотите.
В искренность Гаррета она не верила. Наверное, он просто хотел заслужить ее доверие и таким образом быстрее все разузнать про Инквизицию. Втереться в доверие, чтобы снова предать, как уже предал однажды.
Там, у костра, венатори шумели уже не так громко и весело, как накануне маленького сражения с Инквизицией. Лишь изредка они поглядывали на клетку с пленницей – чаще озирались по сторонам, опасаясь, что Инквизитор вернется.
— А они, – Эвелина вяло кивнула в сторону костра и постаралась подтащить ноги ближе к груди, – знают, что я – Тревельян?

Слабость от потери крови и болезненный туман кружили голову и мешали мыслить здраво. Эвелина должна была придумать что-то. Какой-то план, как сбежать. Но она даже толком не понимала что от нее хочет этот предатель.
— Сейчас-сейчас. Мне нужно подумать, – тихо произнесла она, не осознавая что вслух озвучила свои мысли.
Она жмурилась, плотнее подтягивала к себе колени, словно пытаясь свернуться клубком, и качала головой. Тугие веревки сильно врезались в живот – там, где на доспехе не было металлических деталей, – но зато прочно удерживали Эвелину в сидячем положении. Создатель, но как ей хотелось просто лечь и уснуть!
“Я не могу умереть. Не могу потому, что он расстроится. Не хочу огорчать Каллена”, – вертелось в голове и это как будто придало сил.
Хоук предлагал ей побег. И это звучало так… странно. Побег из лагеря венатори ей предлагал никто иной как… венатори. Эвелина даже попыталась усмехнуться, но ничего не вышло.
— Благословенны те, кто встает против зла и скверны
И не отступает, – зашептала она, опустив голову и глядя на собственные колени.
— Андрасте, помилуй, – нарушив церковный слог, вставила Эвелина, но почти сразу же продолжила.
— Благословенны хранители мира,
Защитники справедливости.
Благословенны праведные,
Свет во тьме.
В их крови начертана воля Создателя, – со вздохом закончила она, сглотнула вставший в горле ком и посмотрела на Гаррета.
Побег. Эвелина считала его бесполезным. Ночь на песчаных равнинах была беспощадна. Если у них не будет с собой огня, они станут легкой добычей для вивернов или фениксов. Если у них будет огонь, спохватившиеся венатори быстро настигнут их – они не смогут спрятаться. А если он просто отпустит ее на все четыре стороны, а сам останется здесь? Эвелина невесело улыбнулась. Едва ли она доживет до утра в ночной пустыне. На запах ее крови сбежит вся местная живность.
— Не убежим мы. Не сможем спрятаться. Они нас догонят, – наконец-то обратилась она к Гаррету, переходя на шепот, который в полумраке ночи казался немного зловещим. — Их нужно убить. Всех до одного. Здесь в округе не один лагерь венатори. Пусть другие думаю, что это Инквизиция. Тогда точно никто не будет искать предателя и пленницу.

От болезненного озноба – Эвелину заметно лихорадило, – и соленого пота, редкими каплями стекавшего по вискам и щекотавшего лоб, защипало в глазах, и прежде, чем глянуть на предателя, пришлось несколько раз сморгнуть.
Шутник. Мариан тоже шутили даже в тех ситуациях, когда было совсем не весело, но в отличие от семейства Хоуков, Тревельян не могла выдавить из себя иронию, когда дела шли настолько плохо. Чужих шуток она тоже не понимала, поэтому ответила совершенно серьезно:
— Рана не позволяет. И веревки, – глотая сухой ком произнесла она. Теперь предатель находился от нее совсем недалеко и, если уж он хочет, Эвелина даже примерилась, как его ударить – приподняла ногу, чтобы пнуть его в пах, но та лишь на немного оторвалась от земли и снова рухнула на песчаный пол клетки. – Но я могу… – вздох, – могу попробовать, если отпустишь.
Она выпрямилась, откинула голову назад, приложив ее к деревянному стволу, к которому была привязана, и тяжело выдохнула. Темнеющие небо разрезали толстые прутья решетки. Максвелл не успеет ее спасти. Создатель не поможет. На кого надеяться?
— В то, что ты говоришь, верится с трудом, – не меняя положения, Эвелина покосилась на Гаррета. – Тебе нет нужды отпускать меня. Они же, – взгляд был брошен на костры неподалеку, – не одобрят. Так зачем рисковать?
И правда, зачем предателю нужен был этот риск? Какую выгоду он мог извлечь из ее побега? Все это было так непонятно, мысли так путались, что хотелось просто выкинуть все из головы, смириться и просто уснуть, пусть даже веревки мешали удобно прилечь. Но вновь мелькнувший перед глазами образ командора – смущенно улыбается, нервно потирает шею или медленно склоняется к ней… – заставил встрепенуться. На что она могла пойти чтобы вновь увидеться с ним? На всем!
— Помоги мне. Пожалуйста… – тихо, хрипло и глотая подступавшие слезы.
Ну и пусть он предатель. Ну и пусть риск быть обманутой. Терять все равно нечего.