Уже которую ночь подряд ей снится один и тот же сон: поздняя ночь ещё не перетекает в раннее утро, храня по углам улиц Киркволла ошмётки тьмы. Воздух и камень вокруг по-утреннему влажны и прохладны, но тело охотницы горит лихорадкой - сердце мощными ударами гоняет кровь по венам, согревая мышцы, снабжая мозг кислородом, и тем самым готовя охотницу к действиям. Она рыщет по закоулкам, сливается с темнотой, бесшумно исследует пропахшие отходами, человеческим потом и мочой улицы в поисках жертвы. Жертва в тяжёлом доспехе не знает о том, что является дичью, более того, почитает себя охотником. Но этот порядок вещей прерывается, когда упругое бронзовое тело обрушивается прямо на голову ничего не подозревающего храмовника, повергая его на грязный булыжник. Лишь одно движение сильных рук, отчётливый хруст откуда-то изнутри, и ошеломлённая дичь с неестественно повёрнутой головой испускает последний выдох сквозь узкие прорези шлема. Каана не смогла бы ответить, почему убивает этих храмовников. Она просто знает, что им не должно жить, так же как солнцу не должно вставать на западе. Сон укрывает её смутными обрывками происшествий, но ощущения реальны.

  Она просыпается в своей пещере далеко заполдень, совершенно не отдохнувшая, а даже как будто ещё более уставшая, чем перед отдыхом. Иногда тело саднит, иногда она находит на себе синяки и порезы, а к босым чумазым пяткам липнут влажные травинки. Но хуже всего находить на своём теле до странности аккуратные шрамы на руках и засохшие отшелушивающиеся пятнышки человеческой крови, стягивающие кожу, - своей и чужой. Каана некоторое время лежит в постели, надеясь, что вот сейчас она проснётся ещё раз, но уже без шрамов и отдохнувшая, а тяжёлые пробуждения окажутся кошмаром.
  Этого не происходит, и гонимая голодом, Каа встаёт со своего убогого ложа и идёт к одному из маленьких тайничков, которые она устроила повсюду в своей пещере. В них женщина прятала те лакомства, что Литта и те, другие носят ей время от времени, однако теперь вкус вяленого мяса не радует её, и жуёт Каана апатично, повинуясь физике. Подземный родник, пробивающийся сюда сквозь размытые им каменные породы утоляет её звериную жажду, пещерным холодом стискивая глотающее горло. Напившись, Каана берёт свой гарпун, проверяет на месте ли нож, обычно висящий на поясе и отправляется к нему.

  Его Каана обнаружила, когда оказалось, что облюбованная ею пещерка имеет совсем узкий, но длинный проход, соединяющий её с другим гротом. Дикое пустое место оказалось обитаемым - здесь жили люди, и Каана повадилась лазить к ним за провизией и всякой мелочью, привычная брать всё то, что плохо лежит. Пропажи быстро заметили, чуть дольше времени этим пещерным людям в мантиях понадобилось, чтобы выследить Каану. Её схватили, но один из них - усатый, с обмотанной шарфом головой и тёмными синяками под глазами - сказал, чтобы её отпустили, и пещерные люди повиновались. И одним прикосновением залечил ноющую рваную ссадину, которую Каана получила, отбиваясь от пещерников. Так ривейни впервые и встретила его, и сразу же смылась в свою пещерку, и никто больше её не удерживал. Но любопытство и жадность оказались сильнее её и вскоре дикарка возобновила свои ходки по чужое добро, и вскоре оказалось, что люди были не против. Её не трогали, пока она набирала еды, на сколько хватало рук, а Он иногда заговаривал с ней, но она не отвечала. А потом начались эти сны. Мучавшаяся усталостью и ранами Каана не знала покоя, пока наконец не решилась прийти к Нему, памятуя, как он вылечил её ушиб. И Он, которого остальные жители грота звали Юлиусом, излечил Каану своими руками, и с тех пор она каждый день после своих страшных пробуждений ходила к нему. Как ни странно, она плохо помнила, что происходило потом - она уходила к себе, потом память обрывалась чёрным провалами, приходили страшные сны, Каана просыпалась уставшей - и так бесконечно.

  Когда Защитница Киркволла ступила на песочно-каменную землю Рваного берега, Каана приходила в себя в своей пещерке. Вход в неё был маленьким и незаметным, и только по отпечаткам человеческих пяток на развеянном по камням песке можно было понять, что за зарослями колючих кустов есть проход. Обычно бронзовокожая дикарка всегда заботилась о скрытности, но в последнее время ей было не до этого. Теперь она сидела на шкуре убитого ею волка и разглядывала детали храмовнического доспеха, которые по всей видимости приволокла с собой с ночной прогулки: окровавленный шлем, латные перчатки, пояс и именной медальон - маленькими предательскими трофеями, которые могли стать неопровержимыми уликами против дикарки. Повздыхав на них, Каана собралась выйти наружу.
  На выходе из пещеры её обдало солёным бризом, приятно защекотавшим ноздри. Размяв хрустнувшую шею, Каана уже собиралась спуститься к морю, когда ещё издалека услышала тихо бряцанье доспехов и лёгкие шаги. Не теряя времени, женщина по камням забралась на пологий выступ над замаскированным входом и затаилась в растущих из каменных трещин кустах, сливаясь с пейзажем.

Отредактировано Каана (2015-06-24 18:46:13)

...И Защитница оказалась нос к носу со смуглой дикой мордой, глядящей на неё раскосыми широко распахнутыми глазами под хмурыми густыми бровями. Оскалив зубы и вся взъерошившись, бронзовокожая дикарка оттолкнула Чемпионку, выплюнув:
- Твоё здесь не место, проваливай, датраси - она опустила длинные руки земле, опираясь пальцами в землю. В жилистой смуглой руке торчал кинжал, словно стрелка указывая на Мариан. И снова бледные обезьяны на её территории. Медведи в этих случаях запугивали врага, а если он не уходил - дрались. Вот и Каана, оскорбляя Мариан, ощерившись и вставая в боевую позу, попросту пыталась запугать женщину, чтобы та больше не заходила на чужую землю.
  Женщина была в явной боевой готовности, когда выражение лица её неестественно переменилось, сменяясь смесью удивления, а потом - неуловимо - равнодушия. Выглядело это более чем странно, словно что-то замкнуло в мозгу дикарки. Как пьяная, ривейни медленно выпрямилась, стеклянным взглядом упёршись в Мариан. Она что-то зашептала невнятно, а потом совершенно неожиданно сорвала со стены висящую грязную тряпку, бросила её в Чемпионку и опрометью бросилась к выходу из пещеры, легко шелохнув дёрнувшиеся кусты, скрывающие вход.
  Дикарка бежала механически, словно ведомая на поводке, по маршруту которым пользовалась крайне редко - крохотная козья тропка среди скал вела к другому входу в пещеру, занятую её лекарем Мариусом. Ход был спрятан под маленьким выступом между двух половин расколотого молнией камня. А внутри открывалась чёрная пасть провала, который вёл в обиталище Мариуса и его товарищей. Каана не смогла бы объяснить, почему старается скрыться от этой незнакомки, которая вероломно вторглась в её, Кааны, облюбованное гнёздышко, вместо того, чтобы прогнать её боем. Она вообще не могла думать сейчас - она не могла сконцентрироваться, и все её мысли развеивались, не успев принять форму, как дымок на ветру.
  Цепляя ловкими руками выступы в стенах, Каана быстро спустилась в подземный ход, однако Мариан ничего не стоило теперь заметить дикарку - будучи сама не своя, Каана соостветственно не могла применять свои навыки и умения с должным мастерством.
  Бронзовокожая ловким движением проскользнула внутрь, исчезнув в проёме, и зашлёпала голыми пятками по каменному полу извилистого хода туда, где были они - Мариус и его друзья. Как ни странно, они уже ждали её. Мариус - высокий усатый мужчина в тюрбане широко распахнул свои объятия и позвал Каану:
- А вот и мой ручной медвежонок. Иди, ко мне, девочка, я не дам тебя в обиду, - и Каана с совершенно пустым взглядом подошла на эти до скрежета в зубах слащавые слова, покорная, понурая и, как будто, виноватая. - Ты привела к нам знатную гостью, я вижу...
  Как Мариус обо всём этом узнал, пока оставалось загадкой, и теперь он выжидательно сверлил добрым взглядом вход в его логово. Он, а с ним ещё трое его молодых учеников - тоже явно магов.

Если бы у Мариан было побольше времени на подробный осмотр пещеры Кааны, то она бы, возможно, нашла кучку припрятанных трупиков, детские игрушки и прочий хлам, но главное - она бы нашла спрятанное в стене небольшое отверстие, которым начинался ход в соседнюю пещеру. И даже больше - в ней она бы обнаружила того самого затаившегося Маркуса, который как раз ожидал возвращения Кааны, а он не смог бы выбраться быстрее, чем его прикончила бы Чемпионка. И именно оттуда он мог преспокойно ткать сеть своих чар, постепенно опутывая Каану коконом повиновения.

  В гроте, где находились маги было достаточно света, чтобы не разбить хлебальник о стену, за счёт проломов в крыше, достаточно было привыкнуть, на что у умненькой Мариан, не торопившейся в бой, было время благодаря завязавшейся непринуждённой светской её беседы с беспринципными сторонниками мести храмовникам и всем, кто с ними водится.
- Защитница Киркволла, как ожидаемо, - скучным голосом произнёс Маркус. -  Всеми любимые храмовники как обычно предпочли сделать работу чужими руками, нежели самим разобраться с проблемой. Не наводит ни на какие мысли?
  Мужчина по-отечески погладил Каану по бронзовому плечу, затем той же рукой обвёл присутствующих:
- Посмотри на них, - он указал на совсем молодую девушку, красивую, но одноглазую; паренька постарше, совсем худощавого с чёрными глазами, полными отчаянной готовности, вызова и смелости. И женщину с потухшим взглядом, совсем не старую, но с уже змеящимися скорбными морщинками у рта.
- Каждый из этих людей мог бы рассказать тебе историю своей жизни, полную таких лишений, о которых мало кто может помыслить в мирные времена, но которыми полнятся жизни почти каждого мага, заключённого в Круг. Я помог им избежать несправедливого гнева храмовников и найти укрытие. Я помог им узнать, что магия - не проклятие и не наказание, но оружие с помощью короторого можно защищать своих. Я взял на себя страшный грех и риск за них за всех.
  Он сложил руки на груди. Руки его были испещрены бледными шрамами, а по каменному лицу было ясно, что за свои взгляды он постоит и не поступится.
- Они просили меня научить их магии крови, но я отказался. Им не обязательно брать на себя такой огромный груз, но я несу его за них уже много лет. Из-под моей опеки ушло в разных направлениях более двух десятков молодых магов, которых я защищал от храмовников и наставлял, и каждого из них я переубедил в том, чтобы отдаться магии крови, каждого годами учил контролировать свой дар. И главное - я дал им семью и уверенность в  том, что о них кто-то заботится. Они пережили насилие, потерю собственных детей и жестокость - и это лишь то, что я могу сказать тебе вкратце. А потом появилась она...
  Маг кивнул на Каану.
- Это было знаком тому, что то, что я делаю - правильно. Её тело - идеальное оружие, а разум остался чистым и кристалльным как у ребёнка - нет в Киркволле человека более подходящего для нашего дела. Она отомстила всем тем храмовникам, что творили несправедливость, и не убила никого невиновного. А теперь скажи, Защитница, что ты будешь делать? Если ты поможешь храмовникам до нас добраться, то ещё множество магов предадутся магии крови и обернутся против всей Церкви. Но если оставишь нас в покое - я продолжу укреплять в отступниках веру, что становиться малефикаром - не выход, тем самым спасу жизнь и невинным служителям Церкви, и им самим. Но буду с тобой честен, я продолжу мстить всем тем храмовникам, что творят произвол и измываются над магами. И нет такой силы, которая переубедит меня, что разрушенная жизнь изнасилованной девочки или матери, потерявшей ребёнка, только потому, что они являются магами, менее важна, чем жизнь храмовника. Я не побоялся замарать руки за них за всех, и я убью каждого, кто встанет на моём пути.

Отредактировано Каана (2015-07-08 15:05:05)

Будь Каана в своём уме, не попало бы в неё этого мешка - спасли бы рефлексы, акробатика и скорость. Но с туманом под черепной коркой пришлось кашляться, окунувшись в пыльное облачко. Неубедительно щерясь, женщина сделала пару шагов назад, мотнула косматой головой и осела на каменистый пол.
  Своей последней репликой Мариан подготовила Маркуса, так что её нападение неожиданностью не стало, да в общем-то и изначально не было - люди с жизнью Маркуса слепым надеждам не повластны.
  Вопреки всему, первой среагировала молоденькая девушка - с её стороны потянуло холодком, тонкие ладони и покрытые инеем на кончиках пальцев, сжались в кулаки, и Защитницу охватило ледяным холодом, пробирающим до самых костей, однако исчезаяя достаточно быстро, оставив за собой немного боли и неприятное ощущение коротковременной заторможенности. Парень же, растревожив источник маны в своём теле, стал вытягивать её из себя, руками делая неуловимые пассы, торопливо и не аккуратно мастеря эфирную материю заклинания вокруг подвижной энергии тела Мариан, дабы заключить её в дробящую темницу. Заклинание уже срывалось волнами энергии с его тела, чтобы заключить дуэлянтку в свои оковы, как раздался хриплый крик Маркуса, прервавший парня - его заклинание осадком опало и исчещло в пространстве. А Маркус, стоящий в луже собственной крови, раскинул руки в сторону, и к Защитнице скользнули извилистые красные ленты, чтобы проникнуть внутрь и заразить её кровь, заставив остановиться, лишиться части сил и предаться короткой жгущей боли, бегущей по венам. Его хриплый, но всё такой же твёрдый голос продиктовал оставшимся двум ученикам:
- Вам не нужно драться. Уходите, - и увидев несогласие в глазах парнишки, железно отрезал:
- Это приказ. Вон отсюда тем путём, которым я вам показывал. Сейчас же, оба! - девушка, сомневалась недолго. Не сдерживая слёз, она кивнула и кинулась прочь в темноту низкого прохода в противоположной стене. Парень же не трогался с места с полными решительности глазами, отрицательно мотнув головой. Ему некуда больше было идти, а единственный человек, принявший о нём заботу был Мариус.
- У меня нет времени на уговоры, пошёл! - мужчина, преграждающий путь Защитнице к тому выходу, в который метнулась девушка, уже принялся плести второе заклинание. Его заклинания были не в пример насыщенней и сочнее, нежели заклинания двух молодых магов - к тому же он пожертвовал много своей крови, наливая одну атаку густой энергией. Парень, с коротким посохом в руке, вопреки приказу учителя сделал шаг вперёд, заграждая собой Мариуса и тяжёлым взглядом одаривая свою противницу. Через его руки в посох потекла энергия, накапливаясь и готовясь сорваться на Защитницу зарядом молнии.     
  Но самое интересное, конечно происходило между двумя бессознательными телами на полу - одна с треснутым виском, умирала, а вторая ещё не думала приходить в себя, удобно расположившись в неестественной позе лицом в землю.

Отредактировано Каана (2015-07-14 13:38:08)

Словно через мутную завесу видела Каана слипающимися глазами две фигуры: одна возникла из ниоткуда, вторая утонула в багрово-красном взрыве, обволакивая всех и вся в небольшом радиусе вокруг него. Это заклинание маг напоил таким количеством крови, отсутсвие которого несовместимо с жизнью. Она видела, как страшная красная волна пожрала женскую фигуру, как она шипит и испаряется, распространяя запах крови, железа и варёной кожи.
  Подняв налитую свинцом голову, дикарка отползла в сторону мимо двух неподвижных тел - лиц она разглядеть не могла - стараясь уйти в тень и потихоньку ускользнуть из того, что здесь происходит. Что именно - ей знать не хотелось. Вся эта человеческая жизнь её не касается, а тут эта страшная пожирающая усталость, боль в голове и руках. Встав на гнущиеся ноги, пошатывающаяся Каана тихо шмыгнула в проход.

Маркус отдал последние силы в последний удар, разразившись ударной волной обжигающей и разъедающей энергии. Мантия его блестела от обилия крови на ней, тюрбан сбился на землю, показывая тёмную с проседью шевелюру, слипшуюся от пота. В этот момент его настигло лезвие Мариан, однако оно уже было ни к чему. Мужчина, осел на колени, совсем не глядя на Мариан, но сверля глазами мгновение назад умершего ученика, оставшегося защищать своего учителя. Он, как и все его ученики, не был магом крови. Кровь на лице малефикара смешалась со слезами, но рот был судорожно сжат в прямую линию как у многих упрямых людей. В его глазах просвечивало горькое сожаление, однако вовсе не о том, что он защищал учеников ценой собственной невиновности, а то, что не смог защитить этих двоих. Мариан для него больше не существовало. Поперхнувшись сгустком крови, он с неприятным звуком опрокинулся на пол и испустил дух, не сводя застывшего взгляда с тел паренькая с красной щелью в щее и с женщины с печальным лицом и посиневшим виском.

  Каана тем временем уже добралась до выхода. В себя она пришла не до конца - и виной тому было долгое истощение магией кровью, иначе бы давно ускакала отсюда как горная коза. Колючий щебень скатывался под пыльными пятками, солёный ветер ударил в лицо, заставив поморщиться. Возвращаться домой не было вариантом, потому что Каана смутно помнила там чужое присутствие. Вместо этого она заползла в какую-то укромную расщелину, забилась в неё, уткнувшись лицом в суховатый мох и лишайник. Всё бы ничего, коли не бледный след малефикарской крови, который оставляли её босые пятки.