Обратная дорога до Скайхолда заняла больше времени, чем думала Лавеллан. Впрочем, она не хотела туда возвращаться, видеть каждый день шемов и общаться с ними, давя в себе желание как следует врезать собеседнику. Они не были виноваты в том, что произошло, но они были шемами и этого казалось достаточным для злости. Мархан так же молча и зло сверкал глазами, не радуясь глупой идее и глупому желанию сестры вернуться в замок шемленов, но другого выбора у них не было. Эльф успокаивал себя тем, что это только на время, а потом он заберёт Андрев и сестру и уйдёт.
Две с небольшим недели Мейллеонен проводила больше с Андрев или братом, почти забыв о Соласе и перекидываясь с ним короткими предложениями время от времени, но не оставаясь с ним, как раньше, слишком долго. Da'len доставалась вся забота, на которую была только способна Лавеллан. Даже ночью обе эльфийки спали рядом, почти обняв друг друга, и по утрам Первая чувствовала, что они вдвоём во сне не могли сдержать слёз и горя. Но вспоминать о произошедшем Мейллеонен предпочитала в тёмное время суток, а днём старалась делать вид, что всё более чем отлично. Всю дорогу не переставала притворяться и только когда замок показался совсем рядом помрачнела и сильнее закуталась в плащ, борясь с желанием развернуться и уйти.
Сейчас Скайхолд казался ей сейчас мрачнее, чем обычно. Находиться здесь было тяжело, на привычные стены смотрела другими глазами, а всё равно предпочитала прятаться от всего и ото всех в лазарете, куда отвела и брата с Андрев, чтобы другие целители осмотрели их, и беспокойство за родных прошло. От них не отходила, сидела рядом и внимательно следила за каждым, кто подходит к долийцам, опекая ещё сильнее, чем обычно. Прекрасно понимала, что им чудно находиться здесь и всё было слишком странным. Даже остальные расы, с которыми клан почти не встречался, уже могли вызвать и у Мархана, и у Андрев тихий страх и удивление одновременно. Лавеллан много говорила с юной магессой, объясняла ей многое, зная, что и брат подслушивает, хотя и не задаёт вопросов. Любопытство da'len напоминало своё собственное, и Мейллеонен решила, что сама обучить её достойно не сможет, а помочь управляться с даром просто необходимо.
Кажется, впервые за прошедшее время вспомнила о Соласе. Долго мялась перед дверью, не решаясь войти. Было стыдно за то, что так и не сказала ему спасибо, что помог в бою против красных магов. Что пошёл в клан, пусть и ходил мрачнее тучи всё время. Что просто был рядом и пытался поддержать. Эгоистично забыла об этом, проводя всё время рядом с братом и da'len, ради которой стоит сейчас открыть дверь и войти.
Ручка двери поддаётся тяжело, но становится немного легче, когда дверь всё же открывается. Уже неплохо, сделан первый шаг и дальше должно быть ещё проще, но Лавеллан всё равно страшно тревожить мага лишний раз, да и повод кажется уже не столь серьёзным.
— Я не помешаю? — она спрашивает это из вежливости и из-за отсутствия малейшей идеи, как бы осторожно узнать о его настроении и о том, как он отнесётся к возможности получить ещё одну ученицу. Наверное, будет против, от этого ещё страшнее, но раз уж решилась, то стоит довести дело до конца.

Лавеллан ещё минут десять назад стоило заподозрить, что что-то не так. Ведь только по одному признаку можно было догадаться, что нормального разговора может не случиться, а вот ненормальный имеет все шансы быть. Пока Мейллеонен раздумывала, надо ли заходить в ротонду, никто из разведчиков не вбежал туда или оттуда с какими-либо поручениями или бумагами. Это было слишком странно, но в своих размышлениях эльфийка не обратила на этого никакого внимания. И только сейчас поняла, что разведчики обладали во истину огромной мудростью, если не заходили сюда.
Когда Мейллеонен слышала от кого-то из новых знакомых, что странный эльф из ротонды слишком угрюм, ей хотелось поспорить с этим утверждением и доказать обратное. Но молчала и только слушала их, немного улыбаясь собственным мыслям и знанию того, что «странный эльф» может вести себя гораздо милее. Только вот сейчас от прохладного «нет» стало как-то не по себе и резко захотелось развернуться, притворившись, что зашла совершенно случайно. Быть может, ещё через пару-тройку дней маг будет гораздо спокойнее и не столь похожим на то описание, которое ему давали ещё в первые недели Лавеллан в Убежище. Но из-за собственной, наверное всё же, глупости и из-за любопытства остаётся в ротонде, делая несколько неуверенных шагов ближе к столу.
— Хочу, — Мейллеонен слышит раздражение с которым говорит отшельник, но старается не обращать на этого никакого внимания. И ведь всё равно слишком странно и непривычно. Даже то, что он сейчас смотрит в книгу, а не отложил её в сторону уже говорило о том, что что-то здесь не так. — Спасибо, что увёл нас. Если бы не ты, я бы...
«Осталась там». Только сама не знает, живая или мёртвая, а потому не договаривает, обрывая мысль почти на середине.
— И за брата спасибо, — Лавеллан понимает, что начала говорить совершенно не о том, о чём шла разговаривать, но слова сами просились наружу, и отказаться от возможности поблагодарить за помощь было бы глупо. — Ему и Андрев уже гораздо лучше. Я хотела попросить тебя... Ты можешь помочь Второй с её даром?
Юная магесса к своему дару относилась двояко и немного боялась творить заклинания. Даже те несколько молний, которыми ещё в лагере убила красного мага, берегла до последнего в своём не желании использовать что-то иное кроме стрел. Глупо, наверное, но своим стрелам она могла доверять. А вот магии, которая проснулась совершенно неожиданно, всё ещё нет.

Слова Соласа по эффекту почти сравнимы для Лавеллан с пощёчиной. Отрезвляющей и возвращающей в реальный мир, где весь клан перебит магами, а живыми остались только трое и то по какой-то нелепой случайности. Мейллеонен качает головой, закусывая нижнюю губу. Жестко было напоминать об этом, когда так старалась забыть и оградиться от проблемы. Сделать вид, что произошедшее две недели назад — кошмарный сон, а Андрев и Мархан оказались в Скайхолде по чистой случаности. И нет этого шрама на животе брата, и дрожи в руках юной магессы, которая боится взять посох в руки, хотя и смотрит на него с любопытством. Прячет взгляд всякий раз, когда видит, что Мейллеонен заметила, но всё равно украдкой смотрит. Это сложно не замечать. Особенно теперь, когда они были единственными из клана Лавеллан и все держались рядом.
— Она не моя Первая, — слова даются тяжело, но каждое из них произносит чётко и отрывисто, чтобы эльф больше не повторял эту ошибку. И Лавеллан не для кого быть Хранительницей, мудрой и понимающей, лидером, который сможет возглавить клан и продолжить дело Дешанны. Назвать этими титулами обеих магесс было совершенно неправильно. Мейллеонен отказывается звать себя Хранительницей клана, а Андрев... — На ближайшем Арлатвене я передам её в любой клан, которому необходим маг. Но сейчас ей самой нужна помощь.
Сейчас, кажется, начинает злиться на мага за его красиво спрятанное «нет». Долийцы и в этот раз оказались слишком глупы, чтобы просить о таком небольшом одолжении и возможности показать ещё юному магу, сколь красив и уникален её дар. Не надо было приходить и начинать говорить об этом, давно уже узнала, что это будет бесполезно. Две недели назад только подтвердилось то, во что не хотелось верить.
Мейллеонен почти готова развернуться и уйти, прервав беседу, пока не сказала что-то не то от злости, но замирает, меняясь во взгляде, когда наконец-то понимает первую часть вопроса.
Он тоже был зол. На неё, за то, что случилось в лагере и что было позже. Что всё время проводила не с ним, эгоистично забыв, а с теми, кто был семьёй. Теперь уже единственной семьёй, которая только может у неё быть.
— Ar felasil, — произносит тихо, смотря на хмурого эльфа. — Ты злишься, что я оттолкнула и не говорила с тобой. Я не должна была...
Сама бы злилась, если бы после долгого молчания пришли бы сразу с просьбой, а не с извинениями. Всё же она слишком виновата перед Соласом. И уже дважды: что привела его в клан, и что молчала всю дорогу и даже в Скайхолде оставалась в лазарете без всякого желания прогуляться до ротонды и поговорить просто так.

Лавеллан вскидывает голову, только сильнее сжимая зубы, заставляя себя молчать и не отвечать на слова о Хранительнице. Столько времени боялась этой должности, не была уверена, что сумеет стать достойной зваться амелан и учить da'len чем-то новому. Постралась бы, нашла бы время для каждого, если бы сумела стать Хранительницей, но сейчас у неё нет ни единой возможности проверить себя. Вернее, отказывается от этой возможности, предлагая Соласу заняться обучением Андрев хотя бы на какое-то время. Глупость с её стороны, но в себе не была уверена, а вот в нём... Теперь уже не может сказать так же точно, как раньше.
— Она всё ещё Лавеллан, и я не могу лишить её возможности жить в клане, а не изгоем среди долийцев, — всё же не сдержалась от этого замечания, только снова хмурясь и злясь на эльфа. Неужели действительно думает, что для Андрев, которая ещё ребёнок совсем в глазах Мейллеонен, лучше было бы узнать в самом начале жизни, что такое ненависть или неприязнь тех, кого ещё недавно считала братьями? Другой клан, который сможет принять её, даст возможность нормально жить и забыть о том, что произошло с кланом Лавеллан. Она сможет быть полезной и поймёт, что её дар может быть полезным и прекрасным одновременно. Она станет хорошим магом в будущем, если сейчас помочь и дать ей шанс на такое будущее.
Долийка остаётся, хотя разумнее было бы прекратить этот бесполезный спор с обиженным эльфом, решившим, кажется, показать весь свой характер в полной красе. Нужно было уйти, пока не сказала лишнего, за что точно придётся извиняться ещё больше и дольше, чем за свой эгоизм, но злость на то, что её искренние слова назвали всего лишь оправданиями, застилает разум, превращая Мейллеонен в существо обиженное.
Эльфийка чуть опускает взгляд, когда Солас говорит о вине. Нет, это была её вина, что оказалась такой слабой и не смогла защитить никого. Что пришла слишком поздно к амелан, погибшей из-за незнания.
— Что тебе может быть ясно, Солас? Ты даже не хочешь слушать, когда я признаю свои ошибки. Когда сожалею о том, что была эгоистична и забыла о тех, кто рядом. Мой клан мёртв, — впервые вслух признаёт это и замолкает на мгновение, будто и сама не верит, что сказала это. — Я почти каждую ночь вижу тело Дешанны у себя на руках. Каждое утро корю себя за их смерть. А ты злишься на то, что я не говорила с тобой две недели, что мы были в дороге.
И это она ещё себя звала эгоисткой и извинялась. Оттолкнула от себя, от брата, не говорила с ним, но что вообще могла сказать? Признаться в собственной слабости? В том, что не может спать спокойно, из-за страха и тяжелых снов? Не казалось столь важным, а сейчас кажется глупостью, что молчала.

Отредактировано Мейллеонен Лавеллан (2015-09-04 00:06:24)

Слова Соласа больно бьют и напоминают Лавеллан проклятие, с которым она даже не собирается бороться. Пусть снятся кошмары, если не смогла защитить свой клан, если легла спать в ту ночь дальше, а не прислушалась к собственным снам,  не предвещавшим ничего хорошего. Должна была понять и почувствовать, и если не смогла, то плохая из неё ученица. Из всех талантов — только умение разочаровывать близких. За прошедшее время успела подумать об этом сотню раз, всё больше и больше виня одну только себя за бездействие и бесполезность собственного магического дара, который в минуту опасности даже не помог толком.
Лавеллан качает головой. Она не остаётся одна, чтобы сейчас ни говорил эльф. У неё был брат, который останется рядом. Они с Марханом достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе, смогут выжить сами, а вот Андрев действительно будет лучше жить в клане, учиться и быть полезной. Быть может, у неё получится то, что не смогла сделать Мейллеонен. Быть может, она станет во много раз более лучшей Хранительницей, чем могла бы долийка. В это хотелось верить.
Лавеллан нужна была помощь. Пожалуй, сейчас даже больше, чем остальным, которых сама почти успокоила и убедила, что всё хорошо. Себя убедить не получалось, только притворялась, что всё так же, как и раньше. Да вот только на шемленов смотрела чуть злее, избегала их компании, если это было возможно и вообще старалась как можно меньше общаться с шемами. Лавеллан смотрит в спину эльфу, думая о том, чтобы прислушаться к его словам и уйти, прервав этот спор-обвинение окончательно. Но последние слова заставляют её подойти ближе, поборов страх, и осторожно положить ладонь на плечо Соласа.
— А ты нужен мне, vhenan, — не самое лучшее извинение, которое только можно было придумать, но Мейллеонен даже не старалась. Она не может всегда быть сильной или старательно притворяться такой. Ей нужен тот, рядом с которым может действительно быть слабой и не бояться показать эту слабость. И она слишком привыкла к тому, что Солас постоянно рядом и всегда готов помочь, если его попросить. — Пожалуйста, не отворачивайся от меня. Я не справлюсь одна.
Уже пыталась, но ничего хорошего из этого не вышло. Хуже не стало, но и лучше тоже.
— И сейчас ты не прав. Я хочу отвечать за Андрев. Я хочу хотя бы для неё быть учителем, показать ей то, что умею сама. Но я боюсь, что не справлюсь с этим, и только поэтому отдам её в другой клан. Другому Хранителю, который сможет помочь ей лучше, чем могу я, — говорить было тяжело, но слова были искренние. И Мейллеонен смотрит немного в сторону, второй раз уже признаваясь вслух в том, что боялась сказать в эти две недели. Как и раньше, сомневается в себе и своих способностях. Уверена, что может лучше, и хочет добиться идеала. А пока не дойдёт до него, вряд ли сможет спокойно согласиться обучать Андрев так, как должна была бы сделать Хранительница клана.