Корешок книги с местами облетевшей позолотой в тиснении звал ее с верхней полки. Авексис опустила взгляд, искательно огляделась: библиотекарь за что-то распекал двух молодых людей, и занятие это, судя по интонации отдельных доносившихся слов, грозило затянуться надолго. Девушка передвинула скользящую по полозьям лестницу, осмотрелась, нет ли поблизости кого-то, кому могли показаться интересными кружевные шелковые панталоны, и, придерживая юбку, довольно ловко и быстро поднялась почти под потолок. "История магических обрядов: правда и вымысел. От истоков до наших дней" - "наши дни" закончились, если верить библиографической карточке, лет сто назад - оказалась дальше, чем она предполагала, а хваленый эльфийский глазомер дал маху. Спускаться, затем вновь карабкаться Аваксис поленилась, жажда знаний, здесь и сейчас, оказалась сильнее здравого рассудка, и баронесса, опасно балансируя, потянулась к книге. Пальцы выцарапали том с полки, но не ожидавшая подобной тяжести девица чуть было не выронила с таким трудом добытый трофей. Покачнувшись, она опасно забалансировала на лестнице, бархатные туфельки на мягкой подошве заскользили на отполирванному временем и сотней ног дереву... и в действие вступил закон земного тяготения. Зажмурившаяся эльфийка, обреченно пискнув, полетела вниз под шелест мантии, но удара о плиты пола так и не свершилось. Упруго спружинив, девушка зависла в воздхе - не без чужой помощи, вестимо.
Гулко хлопнулась об пол книга.
Разжмурив веки, Авексис ошарашенно уставилась на спасителя, тоже пребывающем в некотором сумбуре чувств, от свалившегося - в прямом смысле - на него счастья. Эльфийские глаза в полумраке по-кошачьи блеснули, парень вздрогнул, матюгнулся и выпустил "счастье", Авексис, пролетев метр, шлепнулась рядом с книгой; на лицах обоих выражение недоумения уступило сначала узнаванию, а потом неприязни.
- Ты... - зашипел маг, делая шаг назад и брезгливо вытирая руки о темную мантию. - Совсем сбрендила, на людей кидаешься!
У эльфийки от возмущения (а может от удара об пол) перехватило дыхание. Она открыла рот, чтобы дать нахалу достойную отповедь, но не могла подобрать слов. Наконец, вскочив и подхватив с плит древний, поруганный обращением том, она выпалила:
- Дикарь!
- От дикарки слышу!
- Хам!
Желая оставить последнее слово за собой, девушка развернулась на пятках, при этом лихо мотнувшаяся коса чуть не припечатала парня по физиономии, и поспешила ретироваться с места беспорядков, пока библиотекарь, вредный въедливый старикашка, не выполз на шум. Видимо, невольному спасителю связываться со сморчком тоже не хотелось, и тот так же тизо и стремительно утек в другую сторону.
Сев за массивный стол, прибитый к полу и лишь потому, надо думать, переживший не один выпуск сорвиголов разных мастей и статей, Авексис чинно ррасправила полы мантии и раскрыла книгу, незаметно для себя подперев щеку кулаком...

           Я не мог их никак отучить, чтоб они не ходили
           Вредные травы и кости сбирать, как скоро покажет
           Лик свой прекрасный луна, проходя по лазурному небу.
           Видел Канидию сам я, одетую в черную паллу,
           Как босиком, растрепав волоса, с Саганою старшей,
           Здесь завывали они; и от бледности та и другая
           Были ужасны на вид. Сначала обе ногтями
           Стали рыть землю; потом теребили и рвали зубами
           Черную ярку и кровью наполнили яму, чтоб тени
           Вызвать умерших - на страшные их отвечать заклинанья.

Авексис подняла глаза от гравюры, от одного взгляда на которую становилось жутко, и тупо уставилась в стену, пытаясь систематизировать прочитанное и понять, как мог оказаться сей Magnum Opus чьей-то жизни оказаться в свободном допуске. Даже учитывая, что практического приминения этому "вымыслу" и впрямь не найдется, но ведь гадость же, дети могут испугаться. Почесав кончик носа, Ави снова опустила взгляд.

          Вынули образ какой-то из шерсти; другой же из воску.
           Первый был больше, как будто грозил восковому; а этот
           Робко стоял перед ним, как раб, ожидающий смерти!
           Но зачем мне рассказывать все! Рассказать ли, как тени
           Попеременно с Саганой пронзительным голосом выли,
           Как украдкою бороду волчью с зубом ехидны
           В землю зарыли они, как сильный огонь восковое
           Изображение сжег...
Авексис захлопнула книгу и мрачно уставилась на тиснение переплета. Хоть том и был затянут в черную кожу, но на книгу, которую она видела у Френика, не был похож абсолютно. Тем не менее строки оживляли воспоминания, которые она так давно хотела забыть - безуспешно. Темная маска с горящими лихорадочной жаждой силы и власти глазами в прорези и восковой бледности девочка. Эльфийка сморгнула и решительно встала, направившись к выходу из библиотеки, из-за спины раздался оклик смотрителя, недовольного тем, что книгу не убрали на место, но Авексис не обратила на это внимание. Точнее, скорее усего просто не слышала.
Ей нужно было проветрить голову, а для этого подходил либо широкий балкон, где по ночам вел уроки астроном, либо оживленные коридоры Белого Шпиля, наполненные солнечным светом. Вот только оставаться наедине со своими мыслями не хотелось, тем более теперь, когда в ее разуме поселилось Это...
Авексис спустилась на два пролета вниз, попутно мельком обратив внимание на свое отражение в зеркале и отработанным до механизма движением перекинув косу на грудь и поправив капюшон... Зря старалась. Увидев, кто стоит у окна, Авексис радостно вскрикнула и побежала навстречу гостье, забыв не только про тут же съехавший на спину клобук, но и элементарные правила приличия. Затормозив перед Кассандрой, она еще пару метров проехала на подошвах по гладким плитам и зацепилась за ее локоть, чтобы не упасть, после чего тут же повисла у Искательницы на шее.
- Я так рада тебя видеть!
Поболтав в воздухе ногами, при росте воительницы не достающими до пола чародейка вернулась на грешную землю, улыбаячь немного смущенно.
- Добрый день, старший чародей д'Маркалл, - несмнесмотря на официоз, в голосе чувствовались необычные для Авексис теплота и нежность.
Наедине они отбрасывали условности, но на глазах общественности приходилось соблюдать установленные правила и поддерживать видимость порядка. При этом все знали, как обстоят дела на самом деле, но делали вид, чточне замечают.