Киркволл горел. Мариан видела это, глядя сквозь красивое, составленное из фигурных кусков стекла окно своего кабинета. В высоком, величественном, но объятом паникой дворце наместника.
Он, мать его, горел! Во всех смыслах. Объятый и междоусобицей, и языками бушевавшего как в Нижнем, так в Верхнем городе пламени. От бессилия хотелось рвать на себе волосы, но вместо этого Хоук крепко сжимала кулак, нависая над как всегда заваленным бумагами столом. Нужно было успокоиться, собраться с мыслями и что-то сделать. За невероятно тяжелым днем и ночью ада пришло утро, а огонь, крики и резня на улицах города все еще не прекращались. Суматоха, паника, хаос. Это было во сто крат хуже, чем в Лотеринге, когда они точно знали кто друг, а кто враг. А кто друг теперь? После предательства Андерса, Мариан с уверенностью не могла сказать друг ли ей и тот человек, который стоял сейчас в ее кабинете, у нее за спиной.
— Оставь нас, – строго и холодно, совсем не похоже на шутницу Хоук, произнесла она. Но ни звука, ни шороха не послышалось за спиной. Видимо, Бран не понял ее?
Повисшая тишина, тем не менее, длилась не долго, и напряженная спина наместницы, склонившейся над картой города и стопкой каких-то бумаг, подсказала ему, что сударыня Хоук сегодня не шутит. Скрип кожи – сапоги у сенешаля были добротные – подсказал, что он все же внял приказу, и совсем скоро они с Себастьяном остались в кабинете одни.
О, Певчий, как звал его Варрик, сейчас был еще одной ее головной болью. Но куда как меньшей, чем так ловко подложивший им свинью Андерс и бежавший из Киркволла Гаррет. А еще ее друзья, метавшиеся по городу. И ее семья, оставшаяся в Казематах. Мариан сжала зубы и резким, порывистым движением сбила со стола оловянный кубок с вином. Он пролетел половину кабинета и врезался в камин; упал на пол и со звоном покатился по полу, возвращаясь обратно – к ногам наместницы. Часть пергаментов тоже оказалась на полу, но это не было важно. Бран потом все уберет. А если не уберет, то и ну их к демонам.
Потерев пальцами переносицу, Мариан наконец-то повернулась к Себастьяну лицом. Наследник знатного рода, будущий принц Старкхевена, истовый верующий и не менее истовый мститель. Его нельзя было отпускать от себя ни на шаг. Она знала это. Как и то, что Ваэль разъярится еще больше, когда узнает, что Гаррет покинул Киркволл.
— Не смотри на меня волком. Ты видел – я тоже хотела ему смерти, – и она не лгала. Бросая в Андерса свой короткий меч, она и не думала ранить – стремилась убить. И если бы не защита Гаррета, убила бы. – Но с местью придется повременить.

— Что? – театрально закатив глаза и всплеснув руками, с чувством произнесла Мариан. – Что ты от меня хочешь?
Она понимала чувства Себастьяна – пусть Эльтина и не была ей так близка, но предательство Андерса, сплетавшего свой кровавый замысел у них за спиной все это время, ударило больно всех. И Гаррета, вынужденного бежать в Тевинтер, и Мариан, оставшуюся расхлебывать в Киркволле все то, что заварил этот поборник справедливости. Справедливости? Ха!
— Пока мы с тобой будем бегать по Тедасу, здесь, – она указала пальцем в пол, как будто это был не центр ее кабинета, а весь Киркволл, – погибнет еще больше людей. И их смерть будет не только на его совести, но и на нашей.
Очередная яркая вспышка – явно магическая, – на секунду пробившись через цветное стекло, озарила кабинет наместницы и осветила бледное, но решительное лицо Ваэля. Хренов мститель! Иногда друзья Хоук вели себя как полные идиоты. Но может именно поэтому они были ее друзьями. В них во всех были особенные качества.
Себастьян буравил ее горящим взглядом, и Мариан поняла, что воззвать к нему одной лишь совестью не получится. Нужны гарантии. Но его голос дрогнул при упоминании Владычицы, заставляя ее измученно вздохнуть. Там, среди бумаг на столе, торчали из-под куска кожаной карты несколько зубцов кованой короны – бремя наместницы, – и Мариан за прошедшие пару дней первый раз позволила себе такой вздох.
Повисшую тишину – мрачную, тяжелую, гнетущую, – нарушил шорох легких шагов. Хоук подошла к Себастьяну со спины и положила руку на плечо, где его облачал не крытый белой эмалью панцирь, а искусная кольчуга.
— Послушай меня, – цепкие пальцы сжались на плече, и Мариан потянула, разворачивая Себастьяна лицом к себе. Она не горевала и не сомневалась. Не чувствовала паники или страха. Она просто немного устала. Ее лицо было бледнее обычного, а под глазами после бессонных ночей проступили темные круги. Растрепанные и никогда не желавшие ниспадать вниз красивыми прядями, ее волосы торчали в разные стороны – в порыве задумчивости Мариан часто ворошила их и забывала потом пригладить. Она была такая же как всегда. Просто немного устала. – Я не оставлю Киркволл пока здесь такой бардак, но если ты поможешь мне со всем разобраться, я помогу тебе. Я найду способ изыскать силы и средства, чтобы найти Андерса где бы он ни спрятался.