Изабелла никогда не была хороша в улаживании конфликтов.
То есть, разумеется, она умела ловко избегать спорных ситуаций, сводить все к шуткам и не действовать сгоряча, но в тех моментах, когда нужно было принести извинение или помириться с кем-то, с кем уже успела рассориться в пух и прах, Изабелла была удручающе несведуща и откровенно беспомощна. Нет, у нее в рукаве была пара козырей, но что-то ей не очень верилось в то, что Хоук и Варрик забудут обо всех разногласиях ради кружки пива нахаляву, даже если посулить им горячий тройничок в честь примирения – что-то подсказывало ей, что такое своеобразное поощрение скорее сработает в обратную сторону.
Хуже всего было то, она даже не знала, что за кошка между ними пробежала.
Авелин говорить об этом отказалась наотрез, буркнув что-то в адрес заинтересованной стороны, и быстренько смылась в казармы по своим Очень Важным Капитанским Делам – то есть, попросту сбежала, не оставив Изабелле ни единого шанса взяться за нее всерьез.
По Киркволлу уже вовсю курсировали слухи о торговой войне, которую гномы объявили Хоукам, а разжег, если верить слухам, небезызвестный и очень уважаемый в городе Варрик Тетрас. Новость уже успели триста раз переврать, и в разных концах города Изабелла успела услышать в качестве рабочих гипотез отказ Гаррета выдать Мариан замуж за Варрика, отказ Варрика выйти за Гаррета, отказ Гаррета выходить за кого бы то ни было, кроме Фенриса, чей-то внебрачный ребенок от общей любовницы, которого не пожелал признавать ни один из потенциальных отцов, и даже древнее мажеское проклятие, настигшее тех, кто сунулся на Тайные Тропы. Финальным аккордом  стала  головка плесневелого сыра, которую Тетрас предложил Хоуку в качестве закуси под пиво, а сыр оказался не столько изысканным, сколько порядком подпорченным и вдобавок поеденным мышами, за что Хоук, недолго думая, подпалил стол в «Висельнике» и дал Варрику в морду.
Подпалину Изабелла видела, действительно впечатляющее зрелище, к тому же вполне в духе вспылившего Защитника, а вот следов мордобоя она не обнаружила ни на одном из оппонентов – не то целительские способности Андерса оказались на должной высоте, не то никакого мордобоя не было.
Разумеется, самым разумным с ее стороны было бы откровенно поговорить с Гарретом, но этот вариант Изабелла отмела как заведомо проигрышный: воспевая стойкость и мужество Хоука барды почему-то совершенно упускали из виду его чудовищное упрямство, и выдрать из уст отступника то, чего он говорить не хотел, не удалось бы и палаческими щипцами для особо несговорчивых магов.
А вот Варрик, как второй участник конфликта, был если не менее упрям, то хотя бы более разумен, к тому же, Изабелла не могла поверить в то, что после всего, пережитого ими вместе, Хоук и Тетрас могли поругаться из-за какой-то мелочи. И именно с Варрика она и решила начать свое… назовем это маленьким и совершенно невинным расследованьишком в пользу города в целом и киркволльской стражи в частности, коль уж рыжей Капитанше недосуг заниматься такими мелочами, как торговая война в Киркволле.
Случай подвернулся довольно скоро: в проживании в таверне есть свои выгоды, например, возможность посидеть в трапезной над кружечкой пива и вовремя заметить широко известную в узких (и не очень) кругах рыжую макушку. Изабелла чуть прищурилась, наблюдая за Варриком, чтобы убедиться, что он просто пришел пропустить кружечку-другую, а не ожидает какого-нибудь важного делового партнера. Не то, чтобы ее это смутило, однако некоторые зачатки профессиональной этики у нее все-таки были – не стоит мешать кому-то заключить выгодную сделку, если хочешь когда-нибудь воспользоваться его услугами.
Однако сегодня удача была благосклонна к одной конкретно взятой пиратке, и Варрик ничем, кроме пива и какой-то нехитрой закуси, занят не был, а значит, настало время выяснить, что произошло с парочкой до недавнего времени неразлучных друзей.
- Перестань хмуриться, а то мне начинает казаться, что в твоей широколобой голове живут мысли, - Изабелла без малейшего следа смущения подсела к Варрику, даже не подумав спросить его разрешения. У нее не было проблем с манерами, скорее, она предпочитала не затаскивать их до такого состояния, чтобы выработать стойкую привычку – в некоторых местах хорошие манеры считались дурным тоном, а это влекло за собой определенного рода неудобства вроде пары пальцев остро заточенной стали между шестым и седьмым позвонками. – Лучше объясни мне, друг мой гном, какого гарлока вы не поделилил с Хоуком? Только попроще, пожалуйста, чтобы я поняла.
Она потянулась, ловким движением выудила из глубокой глиняной миски щедро просоленный ржаной сухарик и захрустела им, не спуская потемневшего в напряжении взгляда с Варрика.

Изабелла тихо рассмеялась - так, как мало кто умел, без той ясной и беспечной звонкости, присущей смеху юных и невинных созданий, а с легкой, бархатистой хрипотцой не раз сорванного в попытках перекричать вой шторма и грохот грома голоса, глубокого и низкого, на который невольно оборачивались что в дешевых тавернах, что в дорогих борделях, что под сводами храма Андрасте.
- Рада слышать, что ты еще не потерял чувства юмора, Варрик, но не кажется ли тебе, что ты выбрал не того слушателя для своих знаменитых сюжетных поворотов? - не то, чтобы такая ситуация в глазах Изабеллы была совершенно невероятной, скорее, она слишком хорошо изучила Тетраса за все годы их плодотворного и не очень общения. Изабелла флиртовала со всеми, кроме, разве что, Мерриль - такова уж была ее натура, таков был и нрав, и она прекрасно умела различать ответный интерес или же, наоборот, неприятие: нервную злость Фенриса, лукавое подтрунивание Андерса, праведное возмущение Авелин... Варрик перекидывался с ней пошлыми шуточками с ловкостью опытного мошенника, припрятавшего пару тузов в рукаве, но это всегда было не более, чем шуточками, желанием поразвлечься и порой - позлить излишне остро реагирующих на простые радости бытия товарищей по команде. Ни разу в жизни он не проявил того самого осторожного интереса к ее намекам, который свидетельствовал бы о желании принять одно из ее предложений. - Признай, мы слишком хорошо друг друга знаем, чтобы я могла купиться на это.
Она задумчиво сгрызла второй сухарик и продолжила:
- В любом случае, что бы вы там не поделили, подумай вот о чем: вы посадили весь город на пороховую бочку своей враждой. Ты же не дурак, Варрик, и прекрасно понимаешь, что скоро начнутся разговоры, и ничем хорошим это не кончится.
Никто не хочет ссориться с Гильдией, но и Хоуку много кто обязан, а для вольных торговцев ваша маленькая междоусобица - отличный повод вонзить в спину Гильдии хорошенько и с любовью смазанный ядом кинжал. Сейчас люди сплетничают о том, кто из вас заделал мне ребенка, а завтра - не без сторонней помощи заинтересованных лиц, разумеется - начнут спрашивать, что уж коль сам Защитник не угодил Торговой Гильдии, то когда же примутся обдирать и простой люд? Да что там вольные торговцы, у тебя и в Гильдии найдется не один десяток желающих занять твое место, за такое и убивают, что уж говорить о разрушенной репутации... - Изабелла бросила на гнома короткий, острый взгляд, который тут же спрятала на донышке пивной кружки. Те, кто привык воспринимать ее как удачливую, но несколько легкомысленную авантюристку, сильно удивились бы тому, что она способна разобраться в политической обстановке и настроениях, царящих в массах, но без этого таланта еще ни один матрос не становился успешым контрабандистом и хоть сколько-нибудь сносным капитаном. - Так что не рассказывай мне о высоких чувствах и низменных порывах, в конце концов, мы с тобой слеплены из одного теста. Я просто хочу убедиться, что Киркволл и дальше будет моей тихой гаванью, а ты не впутаешься в такое же дерьмо, из какого вы с Хоуком когда-то вытащили меня.
"Темнишь ты, друг мой гном, ох и темнишь, - думала ривейнка, мерно потягивая эль и жмурясь довольной кошкой. Что бы ни произошл между этими двумя, чутье подсказывало ей, что настоящей ссорой тут и не пахло: не выглядел Варрик как человек - ох, ну ладно, как гном! - которому изрядно насолили и довели до откровенного срыва. Когда кто-то злится или обижен, все его тело, все лицо выдает его, особенно если ты успел хорошо его изучить, но ни тем, ни другим Варрик не был. От него веяло вовсе не злостью и обидой, а серой и монолитной, как надгробный камень, усталостью. Может, кого другого он и смог бы обмануть, но Изабелла знала его не первый год, а читать по лицам и телам ее учила еще мать - до того, как ее потянуло в добровольное рабство. - Якорь мне в задницу, если я поверю, что Гаррет вдруг решил с тобой вдрызг разругаться. Ты - другое дело, ты мог, вот только зачем тебе это понадобилось? Почему ты решил выбросить из колоды такую сильную карту, как Защитник - неужто козырь сменился? От чего ты пытаешься его защитить?"
Впрочем, вслух она этого не произнесла - не было нужды, да и слишком многим в "Висельнике" не давала покоя эта свара. Если Варрик решится заговорить о деле, вряд ли ему нужна будет подсказка, а вот досужим зевакам лучше слышать то, как Изабелла пытается вразумить одного друга, рассорившегося с другим.
Только сдавалось ей, что в раскладе гнома явно не хватало одного шального джокера.

Иногда Изабелла жалела, что у нее нет второго знакомого Варрика Тетраса с непреодолимой тягой к колоритным личностям, изливавшейся обычно в очередной романтический опус с гротескно-искаженными, но более чем узнаваемыми героями. А поскольку Варрик и сам был личностью весьма неординарной, и был он примечателен в первую очередь как раз своей кажущейся непримечательностью, ей было очень интересно, как бы он сам охарактеризовал себя, если бы увидел со стороны непредвзятым, не ограниченным тесными рамками собственного «я» взглядом. Что-то подсказывало ей что характеристика вышла бы более, чем презанятная.
Но Варрик Тетрас был отлит в единственном экземпляре из редкого сплава, чей рецепт был давно утрачен в веках, и Изабелле приходилось обходиться собственным умом – и то, что она видела, ей совершенно не нравилось. Все-таки не каждый день сталкиваешься с таким загадочным и в чем-то даже пугающим явлением, как страх Варрика Тетраса.
При всех своих многочисленных талантах дешир Киркволла обладал непревзойденной способностью выглядеть в чужих глазах так, как он сам того хотел: мнений о нем было ровно столько, что ими можно было исписать и заполнить стеллажи с пола и до потолка в храмовой библиотеке, и подчас они были просто взаимоисключающими. Чаще всего Киркволл видел на своих улицах эксцентричного гнома с арбалетом наперевес и с тягой литературным и застольным подвигам, деловой мир Киркволла был чуть уже и привык иметь дело с предприимчивым, но не склонным к необдуманному риску без излишней на то нужды деширом, чуть более узкий круг соратников знал его как хладнокровного арбалетчика, чьему самообладанию можно только позавидовать… а вот теперь сквозь привычную маску проступили наружу, налились объемом и цветом тонкие черты невероятного, казалось бы, образа Варрика, измотанного до предела постоянным ожиданием удара в спину.
И это было действительно страшно.
Короткий, но более чем емкий рассказ Варрика произвел на нее неизгладимое впечатление – быть может, даже куда более неизгладимое, чем сокрушительный союз Хоуков на преступный мир Киркволла. При всей своей не слишком-то и счастливой судьбе Хоуки оставались слишком честными и прямолинейными, даже изрядно поварившись в общем котле внутренней политики и общественных беспорядков. Откуда бы им, старательно воспитываемым своей покойной матушкой да вернувшим родовое поместье в чистеньком ухоженном районе, знать то, что известно каждому трущобному попрошайке: как бить по-крысиному, исподтишка, копя злобу и ненависть до самого удобного момента, как с демонским упорством выискивать слабости, чтобы потом вонзить обильно смазанную ядом заточку в самые уязвимые точки, как замести все следы так, чтобы никто и никогда не нашел настоящего убийцу.
Изабелла прекрасно понимала Варрика, который постарался убрать из-под удара что Мариан, что Гаррета – даже если они разберутся, что к чему, то дотянутся едва ли до доверенных исполнителей, в лучшем случае до главных помощников, но не до самих зачинщиков. Без веских доказательств Наместница не станет производить повальную зачистку, слишком уж велик шанс невинных жертв из числа мирного населения, да и впоследствии ей едва ли забудут то, что с равным успехом может стать как карой Андрасте всему преступному Киркволлу, так и банальным превышением полномочий и кровавым террором.  Не надо быть провидицей, чтобы понять, что кое-кто из числа аристократии, не обласканной Хоук, с наслаждением воспользуется этой возможностью.
Что же до Гаррета, то его положение было еще более шатким – за несколько лет он успел сослужить хорошую службу отношению простого народа к магам, являясь в их глазах кем-то вроде рыцаря в пылающих доспехах от магии, да и его бой с Аришоком давно превратил его в фигуру своего рода легендарную, однако… Гаррет временами был беспечен и думал не головой, а своим горячим беспокойным сердцем, и едва ли он подумает о том, как общественность воспримет прилюдное сожжение какой-нибудь нищенки в лохмотьях, если разглядит в ней подосланную убийцу, угрожающую жизни Варрика, а в толпе всегда найдется парочка умных ребят из Общества, которые сумеют как подготовить оную, так и разжечь в ней негодование одной или двумя вовремя сказанными фразами. А толпа – это страшная сила, особенно толпа разъяренная, ведь против нее нет проверенных приемов, она слепа и глуха, но в умелых руках более чем послушна. С толпой не всякий маг справится, для нее нет ни авторитетов, ни рамок, ни границ, и добропорядочные, благочестивые матроны способны разорвать человека живьем на части, когда сбиваются в толпу, а почтенные отцы семейства – сжечь невинного человека за одно только подозрение в том, что он малефикар, даже если это всего лишь испуганная девчонка, в которой того таланта к магии на полмедяка.
Более того, сценарий с Хоуком станет началом конца для Киркволла, потому что бунтующая чернь не станет слушать Наместницу, связанную с отступником кровным родством, и тут уж выступит вперед – точнее, ударит в спину, - киркволльская знать, которой тесно на своих местах. А Общество и Хартия снова уйдут в тень трущоб и сумрак развалин, устранив препятствие чужими руками и единолично завладев своими угодьями, чтобы безо всякой опаски продолжать свои темные делишки и обстряпывать сомнительные сделки, как поколения до них, как поколения после них.
Все это Изабелла знала не понаслышке: она, как опытный контрабандист, была достаточно тесно связана с теневым миром Киркволла и еще десятка-другого портовых городов, чтобы хорошо изучить не только принципы работы широкой сети информаторов, но и куда более тонкие и ловкие манипуляции. Она прекрасно понимала, что в таких делах, как то, в которое не без помощи Хоуков влип Тетрас, нельзя действовать сгоряча, тут нужно нащупать след из хлебных крошек и идти по нему, желательно завернувшись при этом в волчью шкуру и передвигаясь на четвереньках. Только тогда можно добраться до истинных зачинщиков этой многоходовой партии и провернуть любимый фокус наемных убийц и дуэлянтов – нанести один точный удар прямо по цели и ускользнуть еще до того, как приближенные местного теневого короля успеют опомниться.
- Да уж, - проронила наконец ривейнка без своей привычной беспечной игривости и покачала головой. Она достала из тайника бутыль из темного стекла и ловко раскупорила ее, приложившись прямо к горлышку, и уселась перед креслом прямо на пол, скрестив ноги. Возможное наличие в комнате Варрика кубков, бокалов или даже простых глиняных чашек она напрочь проигнорировала и просто протянула бутыль гному. – Влипли так влипли. Как думаешь, стоит теперь ждать антиванских пташек, или же Общество и Хартия постараются справиться своими силами? Эти ребята болезненно горды, у них собственный кодекс чести… Если среди них есть хоть кто-то с мозгами, то много я за твою жизнь не дам, но учитывая, что с мозгами у них все-таки туго, раз они рискнули сунуться к тебе. А значит, мы еще можем подменить пару карт в нашем паршивом раскладе.
Все-таки Изабелла была права тогда – Хоуки плохо на нее влияют. Или это она сама успела измениться с тех пор, как в последний раз стояла на просоленной палубе «Зова Сирены»? Впрочем, не так важно, что именно привело ее к этому моменту, но позволять всякой зарвавшейся швали угрожать тому, кто ближе всех ее знакомых подобрался к понятию «друг», Ривейни не намеревалась.
Они еще попляшут в полном составе, ее бывшие работодатели, и пляска эта будет ох как горяча…

Отредактировано Изабелла (2016-04-20 19:28:15)