Погода в Крествуде, как всегда, оставляла желать лучшего. Слишком сыро, холодно и вообще эта деревня была не самым лучшим местом для любых прогулок без цели. Никто из разведчиков не любил здесь задерживаться больше, чем то было необходимо. Мейллеонен предпочитала обходить Крествуд стороной по более личным причинам, которые так просто любому не объяснить, но в этот раз отвертеться не удалось и пришлось смириться с тем, что в деревне ей придётся потратить пару недель в исключительно шемской компании. Вообще-то, всё шло не так плохо, как представляла себе долийка и даже погода в этот визит была гораздо милосерднее, чем в тот раз, когда им с Соласом вместе пришлось заночевать в таверне.
К своему удивлению, через пару дней пребывания в крепости, которую инквизитор с боем отобрал у разбойников, она столкнулась с тем, кто по всем её представлениям обязан сейчас был находиться в более уютном Скайхолде в компании множества осколков, кучи записок разной степени важности и прочих заметок. Хотя, наверное, в этом не было ничего удивительного, если сама перед уходом сказала, где именно будет пропадать. Почему-то была уверена, что Солас бы сумел придумать сотню отговорок и более важных дел, если бы не знал, что она здесь.
Этим же вечером эльфийка предпочла выбраться из крепости, чтобы впервые за прошедшее время снова остаться наедине. Пожалуй, именно этого ей не хватало в последнее время и Мейллеонен была благодарна Соласу, который согласился прогуляться к небольшому озеру, где раньше, кажется, обитали виверны или некто очень похожий на них. Сейчас же это место было более чем спокойным и тихим, а ещё свободным от компании посторонних. По старой памяти мало кто заходил в это очень красивое место, опасаясь, что место одних тварей заняли другие.
Лавеллан берёт Соласа за руку, в привычном жесте переплетая пальцы, и чуть улыбается. Ей было, что рассказать ему и это стоило сделать здесь и сейчас. Долийка кутается в плащ, ёжась от сильного порыва ветра, который настигает их при выходе из пещеры. Рядом с озером ветер был не столь сильным, ему просто негде было разгуляться, но эльфийка не спешит снимать плащ, помня том, что погода здесь слишком быстро меняется. Только стягивает капюшон, закрывающий обзор, и с восхищением смотрит на высокие белоснежные статуи. Это было очень приятное глазу место.

Отредактировано Мейллеонен Лавеллан (2015-09-13 01:07:07)

Мейллеонен улыбается и смотрит как-то особенно тепло на Соласа в этот вечер. Кивает, когда он говорит о Завесе. Чувствует магию, изменения в окружающем мире и даже в собственном настроении — эльф был хорошим учителем. Наверное, именно поэтому это место выделяла среди прочих, подмечая сама незаметно для себя его особенность. Быть может именно поэтому сюда так любила стекаться всякая живность и поэтому здесь так не любили находиться те, кто не умел создавать заклинания.
Лавеллан внимательно наблюдает и заметно радуется мимолётной ласке, по которой соскучилась особенно сильно за то время, что не видела его. Она хочет проводить как можно больше времени вместе, жалеет о том, что всё реже это получается. Чуть качает головой, когда маг продолжает говорить дальше, сжимает его пальцы в своих.
— Это не нужно, Солас, — долийка уверенно смотрит на эльфа. Она знает, кто он для неё, а потому продолжает. — Ты мой...
Впрочем, как оказалось, её уверенности не хватило надолго. Пусть в это самое «мой» было вложено так много, что и продолжение не считалось чем-то обязательным. Просто «мой»: уже выяснили это за коротким разговором, когда неожиданно для себя начала ревновать к простому воспоминанию всего после нескольких коротких, необычайно коротких для Соласа предложений. Разве стоит продолжать, если она и без слов, которые только всё могут испортить, знает, что привязывает её к нему, что он значит для неё и как сильно его любит. Лишнее, совершенно лишнее, но почему-то замолкает, а улыбка на мгновение пропадает с лица, будто эльфийка действительно не знает, что добавить к уже сказанному, но точно хочет что-то сказать.
Она знает, что ещё совсем недавно стало связывать их сильнее, чем любая клятва, но пока что молчит об этом, хотя и дала себе слово, что скажет, обязательно скажет Соласу об этом, потому что он имеет право знать. Это не может быть только её радостью.

Мейллеонен никогда бы не смогла себе представить, что могла стать настолько важной. Она видит, что значит для Соласа Тень, множество раз слышала от него, сколь прекрасен мир за Завесой и сколько всего неизведанного там находится. Долийка смущается, чуть опуская голову, когда маг признаётся в том, что ей удалось отвлечь его внимание. Это было так неправильно и правильно одновременно. Рада этому, чувствует, что точно не сможет скрывать улыбку.
— Ты тоже важен для меня, — поднимает глаза на эльфа, стараясь смотреть прямо и не перебивать его дальше. Столько раз признавалась ему в своих чувствах. Косвенно: словами или поступками, но всегда честно и от чистого сердца. Не смогла бы ему соврать да и о чём? Он знает всё, правду, где-то даже слишком много правды, но это мало её заботит. Доверяет ему полностью и безоговорочно.
Долийка видит тень сомнения на лице Соласа, пытливым взглядом цепляется за его изменениями, силясь сама понять, что именно хочет сказать эльф. Что может заставить его отбросить привычную говорливость и любовь к длинным фразам и заставить перейти к более коротким словам, но длинным паузам между ними? Не думает ни о чём плохом, полагая, что это сомнение временное и что эта заминка обязательно пройдёт довольно быстро, когда маг наконец-то соберётся с мыслями. Столь непривычно было видеть его мало говорящим.
Она ободряюще улыбается, глядя глаза в глаза. Только настораживается немного, дважды слыша слово правда от Соласа, волнуется, что что-то пошло не так и что-то случилось сейчас или за то время, что она не видела его. Что могло случиться и что за правду ты хочешь мне рассказать? И когда эльф начинает говорить, хмурится вместе с ним, а улыбка пропадает с лица. Мейллеонен не верит, качает головой и смотрит удивлённо.
— Дешанна говорила, что валласлин — символ одного из Создателей, — касается пальцами скулы, прочерчивая по памяти изгиб линии знака Диртамена на своём лице. Хранителя Тайн. Того, кого выбрала себе в покровители, чтобы быть достойной Хранительницей для своего клана. — Он — посвящение им. Разве нет?
Долийка не верит в это, пусть даже Солас нашёл эту информацию в Тени. Не он ли сам рассказывал о том, что та имеет свойство изменяться и запоминать воспоминания многих, перемешивая их между собой? Сейчас отказывается принимать за правду слова мага о долийских знаках, хотя он столько раз доказывал, что прав.
— Или даже это Хранители когда-то истолковали неправильно? — столько вопросов стало роиться в голове. Что тогда ещё они поняли не так, как оно было ранее, в попытках восстановить былое величие эльфов?

Мейллеонен хмурится, сомневаясь. Слушать об ошибках собственного народа, который неправильно понял один из символов древнего Элвенана, предпочтя превратить его в символ свободы, тяжело, но необходимо. Какая же ирония: клеймо раба на лице гордо носит каждый долиец и не знает о той правде, что несёт за собой этот символ. И каждый из заклеймённых говорит о свободе, которую ему даёт кочевая жизнь. Лавеллан чувствует себя совершенно паршиво, думает о том, что эльфы слишком глупы и слишком быстро пытаются гнаться за потерянным. Ищут его не там и не теми способами, боясь Тени, которая может показать правду. Правильно сделала, что не послушалась запретов Дешанны и попросила Соласа о правде о Тени, потому что слишком любопытно. Теперь же не будет повторять старых ошибок, которые делали все Хранители до неё. У Андрев не будет валласлина на лице. Лавеллан обязательно объяснит ей, почему отказывается нанести этот символ зрелости на лицо той, что уже доказала своё право быть взрослой. И не отдаст её в другой клан, где её могут испортить очередной ложью. Если её воспитывали на вранье, то Андрев заслуживает лучшей участи. И не только Андрев.
С грустью во взгляде смотрит на Соласа, который жалеет о своих словах, о правде, которую сообщил. Ему не надо жалеть, даже хорошо, что он поделился этим и Мейллеонен чуть улыбается ему. И вновь касается лица, когда эльф предлагает убрать валласлин. Сомневается на мгновение, думая о том, что значит для неё этот символ на лице теперь, когда знает правду. Так ли дорого ей это напоминание об Элвенане сейчас? Фальшивое напоминание. Качает головой, пытаясь избавиться от дурных мыслей.
— Тогда... Прочитай заклинание, — она говорит уверенно, не желая больше носить то, что оказалось клеймом раба. Подумать только, а ведь всегда гордилась этим узором на лице, носила с честью и как знак того, что доказала свою пользу для клана. Сколь же ещё много долийцам придётся узнать правды о прошлом и примут ли они её так же быстро и легко, как и она или откажутся слушать? И понимает, что не станут, иначе бы эту правду знали бы сейчас многие, а не один единственный эльф.

Отредактировано Мейллеонен Лавеллан (2015-09-13 01:06:34)

Слепо доверяет, а потому без лишних вопросов идёт следом за магом, а затем и садится на землю. Свечение заклинания слишком чудное, и Мейллеонен недолго рассматривает его перед тем как окончательно распрощаться с валласлином. Закрывает глаза, подставляя лицо под руки эльфа, и старается сидеть смирно и не волноваться: сработает ли. Необычное заклинание, неизвестное и явно восстановленное Соласом по обрывкам из Тени приятно колет кожу, заставляя чуть улыбаться. Почти похоже на щекотку, но только немного легче и связано с магией. Перестаёт чувствовать тепло заклинания и открывает глаза в удивлении. Сразу же натыкается взглядом на улыбку Соласа и невольно задаётся вопросом, получилось ли у него или нет. Впрочем, уверена, что получилось. Иначе бы не стал смотреть так, будто видит почти в первый раз.
В смущении хочет закрыть лицо руками, непривычно думать о том, что знак Диртамена стёрт так просто и за минуту. Без него ощущает себя немного нелепо пусть даже и знает, что это рабский знак, и чуть склоняется над самым краем воды, чтобы посмотреть на своё лицо. Будто не доверяет взгляду Соласа, который молча говорил о том, что всё более чем хорошо. Без чётких и ярких линий на лице непривычно. Даже осторожно касается лица рукой, наблюдая за повторившим движение отражением, чтобы убедиться в том, что действительно она сама, а не кто-то ещё смотрит сейчас из воды.
— Ma serranas, vhenan, — шепчет Лавеллан, отрываясь от собственного отражения. Даже веснушки смогла разглядеть, о которых и забыла уже из-за валласлина, закрывавшего их от чужих глаз. А затем обнимает его, чтобы осторожно поцеловать. Искренне благодарна ему и за правду, и за то, что помог убрать валласлин с лица. Иначе с этим знанием было бы трудно жить и видеть всякий раз своё отражение в воде. Теперь, кажется, иначе будет смотреть на каждого из эльфов и на те знания, которыми долийцы всякий раз делятся на Арлатвенах. Стоит проверять и перепроверять, а не принимать за правду всё, что только услышат. У неё благодаря Соласу была такая возможность. Хотелось бы только, чтобы и у других тоже была. Но для этого нужно время и достаточно терпения, чтобы обучить каждого.

В поцелуе льнёт к нему так близко, как только возможно. Можно ли желать большего: тихий вечер в самом прекрасном месте, которое она только помнит, и они вдвоём вместе. Слишком сильно любит его, целует ещё раз и ещё, не желая отпускать от себя. Он дал ей правду, за которую ему благодарна, которой верит безоговорочно и потому позволила убрать валласлин с лица. Знает, что Солас не стал бы лгать об этом, потому что маг знает, что значат для неё долийцы и их традиции. И теперь она должна ему правду. Откровение на откровение, только сказать это совсем не просто.
Выдыхает, когда маг разывает поцелуй. Улыбается ему искренне, нежно, продолжая обнимать. Совсем недолго. Сердце предательски пропускает одиг удар, когда Солас начинает говорить о сожалении. Зачем он начал этот разговор и почему отстранился? Долийка смотрит в недоумении, не понимает, что именно произошло и почему именно сейчас. Почему не сотни раз до этого, когда всё было не так сложно?
— Солас... — она испугана и волнуется за него. В голове только один вопрос: что случилось? Почему смотрит так виновато и грустно и отходит. Его полшага назад кажутся слишком огромным расстоянием, когда Лавеллан понимает, что именно маг сейчас делает. Осознание пугает её ещё больше и эльфийка протягивает руку, чтобы ухватить Соласа за робу, не дать ему уйти без объяснений причин. Так ей будет хотя бы немного легче. Не может знать точно, но его молчание между пустыми фразами бьёт особенно сильно.
— Что случилось? — смотрит, пытаясь хотя бы по лицу прочитать причины, но тщетно. — Почему ты говоришь так?
Не поверит, пока он не скажет вслух. Да даже и тогда ещё будет качать головой и просить забрать слова обратно. Это неправильно. Только не сейчас и не здесь.
— Мне не о чем жалеть, Солас, пожалуйста... — не уходи, останься, всё хорошо — столько можно было сказать, но не может, смотрит глаза в глаза и видит только вину и боль. Он не останется. Лавеллан опускает руки, вся фигура никнет и, кажется, ей даже хуже, чем Соласу.
— Хотя бы скажи, почему, — последнее объяснение. Больше не потребует, постарается смолчать и не сказать больше. И знает, что это единственный способ задержать его хотя бы ещё на пару минут, чтобы оба передумали. Чтобы он передумал. Пытливый взгляд, она силится притвориться, что всё хорошо, но слишком больно и сразу же тускнеет подобие улыбки, появившееся на лице.